Мош

Мош (англ. Mosh) — танец, происходящий, в основном, на хардкор-панк концертах. Популярен также на концертах металкор, дэткор и других родственных жанров и поджанров. Танец является весьма агрессивным и имеет наивысший разгар во время брейкдаун-моментов в композиции.

Интересно отметить, что обычно мош происходит в самом центре зала (если это закрытое помещение), образуя полупустое пространство в виде круга. На больших фестивалях в открытой местности возможно несколько «очагов» моша.

Как таковой, мош зародился в начале 1980-х годов на Нью-Йоркских и Бостонских хардкор-панк концертах. Предшественником моша является слэм, и даже в нынешнее время эти понятия нередко используются как синонимы. Однако, в отличие от слэма, мош является танцем, так как он выполняется в такт музыке. Для определённых моментов композиции существуют свои вариации движений. Во время быстрых или весёлых моментов принято совершать движение под названием «2-step», которое представляет собой захлёст одной ноги за другую по очереди. Во время этого движения создаётся впечатление, будто танцор шагает, оставаясь на месте. Во время более медленных и агрессивных моментов, так называемых брейкдаунов, выполняются различные удары руками и ногами. Эти удары выполняются с разной скоростью, в зависимости от ритма музыки. Иногда во время танцев имеют место движения юмористического характера, которые являются проявлением веселья, нежели агрессии. Примером может послужить движение «лодочка», в котором группа людей садится на пол друг за другом и совершает махи руками, напоминающие греблю вёслами.

Кроме того, мош подразделяется на незначительные подтипы. Одними из таких разветвлений являются «Ninja pit» и «Guerilla Style», которые содержат в себе элементы акробатики. Также существует вид под названием «Street mosh», в котором танцы производятся не на концертах, а непосредственно на улице под магнитофонную музыку. Однако данный подтип является, в большей степени, тренировкой и способом развлечения, чем полноценным танцем.

Изначально мош являлся подпольным танцем, однако в данный момент мош является неотделимой частью любого хардкор-панк или битдаун-концерта. Многие группы изображают в своих клипах мош-танцы: клип «Step Down» группы Sick of It All выполнен в стиле ознакомления с мош-танцами и их элементами. Также он присутствует в клипах групп Hatebreed — «I Will Be Heard», AFI — «The Leaving Song Pt. II», Comeback Kid — «Wake the Dead», Your Demise — «The Blood Stays On The Blade» и многих других.

Хоть мош и выглядит пугающе, у этого танца есть свои правила:

1. Пит (круг) создают посредством слэма, обычного толкания.
2. На линии круга, в основном, стоят только участники моша.
3. Танцоры держат расстояние, никто не будет выполнять взмахи руками и ногами, если рядом стоит человек.
4. Мош может быть контактным и бесконтактным. В контактный мош входят только сами участники, контакт с непричастными к танцу людьми считается невежеством и такого танцора, в основном, наказывают сами танцоры.
5. Сёркл-пит, слэм и «лодочка» танцоры игнорируют, но также не мешают выполнять другим участникам концерта.

См. также

• Слэм
• Хардкор-панк

Ссылки

• [www.wikihow.com/Hardcore-Dance Статья о мош-танцах] на англ.
• [www.urbandictionary.com/define.php?term=hardcore%20dancing Обучение мош-танцам] на англ.
• [www.youtube.com/watch?v=AirsIuYN8Qk Мош на Youtube]

Отрывок, характеризующий Мош

Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.