Луцатто, Моше Хаим

Моше Хаим Луцатто

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Моше-Хаим Луцатто (известен под аббревиатурой «Рамхаль»; 1707—1746) — раввин, философ и каббалист, автор десятков книг по каббале и по еврейской этике.

Мировоззрение

Свой первый трактат Луцатто написал в возрасте 17 лет. Этот трактат по риторике посвящён изучению закономерностей, которым подчиняются языки в целом и иврит в частности.

Большинство книг Рамхаля — о скрытой части Торы, и о них сказано, что «Рамхаль описывает строение духовных миров так, как будто сам присутствовал при их сотворении». Одной из отличительных особенностей работ Луцатто является системный подход. Это можно проследить в трех основных работах Луцатто. «Дерех-Гашем» («Путь Творца») — работа, по-видимому, наиболее системная из когда-либо предпринятых исследований основ еврейской духовности. «Месилат-Йешарим» («Путь праведных») — шедевр ненравоучительной морали и синтез философской этики, опирающейся на разум, также отражает этот подход. Третья из его основных работ — Калах Пит’хей Хохма («138 Врат Мудрости») — посвящена каббале. Здесь Луцатто демонстрирует своё умение систематизатора.

Луцатто считал, что распространение каббалистической мысли, объяснение постулатов и понятий каббалы играет решающую роль в нравственном прогрессе, который он проповедует.

Биография

Родился в Падуе (Италия) в 5467 году (1707). Он уже в юном возрасте освоил латынь, был знаком с итальянской поэзией и изящной словесностью. В 14 лет он знал наизусть не только весь Талмуд и Мидраши, но и все сочинения каббалиста Аризаля. Свою первую книгу Моше-Хаим опубликовал в возрасте 17 лет. Раввин Луцатто не носил бороды и одевался по моде, как итальянский аристократ.

На протяжении жизни р. Луцатто был объектом беспрецедентной травли со стороны влиятельных раввинов, включая р. Моше Хагиза — раввина иерусалимской общины, подозревавших его в ереси и запретивших издавать сочинения по Каббале.

Когда р. Луцатто было 20 лет, он всерьёз заинтересовался мистикой, ему явился магид и он получил откровения, которые он записывал. Эти тексты и истории были восприняты его учителями и авторитетными итальянскими раввинами с большим подозрением и неодобрением, его пытались также отлучить от общины и религии. Причиной этому были также воспоминания о явлении лжемессии Саббатая Цеви в 1665 году, который вызвал смуту среди евреев, и неожиданно обратился в ислам. Сходства в сочинениях Луццато и саббатианскими идеями вызывали неодобрение раввинов.

Лишь незначительное количество этих записок сохранилось, но по оставшимся можно судить, что Луццато и его последователи воспринимали себя как играющих важную роль в пришествии Мессии, при этом сам Рамхаль воспринимался как реинкарнация библейского Моисея.

После изгнания из Италии он попытался обосноваться в Амстердаме, а потом в Германии. Немецкие раввины заставили его подписать документ, в котором он признался, что описанное им «учение маггида» ложно, большинство его записей было спрятано в тайник.

Как и многие каббалисты того поколения, Рамхаль стремиился к Святой Земле. В 5503 году (1743) он достиг этой цели, поселившись в Акко и создав там синагогу и иешиву. Но всего через три года, 26 ияра 5506 года (16 мая 1746) он с женой и двумя детьми погибли от эпидемии. Рабби Моше Хаим Луцатто был похоронен на берегу озера Кинерет (Генисаретское море) рядом с рабби Акивой. По другой версии, он был похоронен в деревне Кфар Ясиф возле Акко, где хоронили остальных жертв этой эпидемии, включая рава Моше Малки — главного раввина Акко и друга Рамхаля.

Высказывания о Рамхале и его учении известных раввинов

Знаменитый Виленский Гаон (рабби Элиягу из Вильны) говорил, что если бы р. Луцатто жил в его время, он пошел бы пешком в Италию, чтобы учиться у него.

Однажды у рабби Дов Бера, магида из Межерича, спросили, почему рабби Моше-Хаим Луцатто скончался так рано. Магид ответил, что его поколение было недостойно понять его гениальность и святость.

Время деятельности Луцатто, Моше Хаим в истории иудаизма
пары таннаи амораи савораи гаоны ришоним ахароним

Ссылки

• [toldot.ru/tora/rabbanim/rabbanim_21736.html Рамхаль из книги о раввинах Александра Каца]

Литература на русском языке про Рамхаля

• Раби Моше Хаим Луцатто. Основы / Пер. Пинхос Зидман. Иерусалим: Швут Ами, 1995.
• Раби Моше Хаим Луцатто. Путь Творца / Пер. Пинхос Зидман. Иерусалим: Швут Ами, 1997.
• Рабейну Моше-Хаим Луцато. Даат Твунот. Диалог об основах мироздания. С коммент. рава Хаима Фридлендера и переводом на русский язык Л.-А. Саврасова / Общ. ред. Р. И. Полищука. Иерусалим: Швут Ами, 2003.
• Луцатто М. Х. Очерк об основах иудаизма. 2001.
• Моше Хаим Луцатто. Месилат Йешарим («Путь праведных»)/ Пер. рава Л.Саврасова (текст с параллельным переводом на русский язык) Иерусалим Тора Лишма 2006.
• Нечипуренко В. Н. Еврейская философия и каббала: Сефер Йецира; 32 пути Мудрости; Объяснение десяти сефирот рабби Азриэля из Жероны (новые переводы с древнееврейского). — Ростов н/Д: Изд-во Юж. федер. ун-та, 2007. (Глава «Философия и каббала в трактовке Моше Хаима Луцатто». С. 368—403).
• [toldot.ru/cycles/cycles_473.html Раби Моше Хаим Луцатто. Путь Творца]
• [chassidus.ru/library/ikarim/ Раби Моше Хаим Луцатто. Очерк об основах иудаизма]

Отрывок, характеризующий Луцатто, Моше Хаим

– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.