Мравина, Евгения Константиновна

Евгения Мравина
Фотопортрет К. Бергамаско
Основная информация
Имя при рождении	Евгения Константиновна Мравинская
Дата рождения	14 февраля 1864(1864-02-14)
Место рождения	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти	25 октября (12 октября) 1914(1914-10-12) (50 лет)
Место смерти	Ялта, Российская империя
Страна	Российская империя Российская империя
Профессии	оперная певица
Певческий голос	сопрано
Коллективы	Мариинский театр

Евге́ния Мра́вина (настоящее имя Евгения Константиновна Мравинская; 14 февраля 1864, Санкт-Петербург, Российская империя — 12 декабря 1914, Ялта, Российская империя) — русская оперная певица (лирико-колоратурное сопрано), солистка Мариинского театра. Тётка дирижёра Евгения Мравинского.

Биография

Первоначально брала уроки у Ипполита Прянишникова, в дальнейшем повышала мастерство в Италии, Германии и Франции у Д. Арто, А. Бакса, Матильды Маркези.

Дебютировала в 1885 году в Италии в партии Джильды («Риголетто» Верди). В 1886-1900 годах — в труппе Мариинского театра. Затем выступала как концертная певица.

Похоронена на Поликуровском кладбище в Ялте.

Творчество

Первая исполнительница партии Оксаны в опере Римского-Корсакова «Ночь перед Рождеством» (1895).

Всего в репертуаре Мравиной было более 30 оперных партий.

Семья

Была замужем за Людвигом Корибут-Дашкевичем, который, по утверждению Валентина Пикуля, был изгнан из Гвардии за женитьбу. Взяла фамилию мужа.

Единоутробной сестрой Евгении Константиновны была Александра Коллонтай.

В круг юношеского общения Александры Домонтович входил её троюродный брат Игорь Северянин. В автобиографической поэме «Роса оранжевого часа» поэт вспоминал:

Наш дом знакомых полон стай:
И математик Верещагин,
И Мравина, и Коллонтай.

Литература

• Григорьева А. П., Е. К. Мравина [1864—1914], М., 1970
• [ruslit.traumlibrary.net/book/severyanin-ss05-05/severyanin-ss05-05.html В воспоминаниях Игоря Северянина. Трагический соловей.]

Отрывок, характеризующий Мравина, Евгения Константиновна

– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.