Мравинский, Евгений Александрович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Мравинский Е. А.»)
Перейти к: навигация, поиск
Евгений Мравинский

Русов Л. Портрет Е. А. Мравинского,
1957 год.
Основная информация
Дата рождения

22 мая (4 июня) 1903(1903-06-04)

Место рождения

Санкт-Петербург,
Российская империя

Дата смерти

19 января 1988(1988-01-19) (84 года)

Место смерти

Ленинград, СССР

Страна

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Профессии

дирижёр, педагог

Инструменты

фортепиано

Коллективы

Академический симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии

Награды
[www.mravinsky.org/ www.mravinsky.org]

Евге́ний Алекса́ндрович Мрави́нский (22 мая [4 июня1903, Санкт-Петербург — 19 января 1988, Ленинград) — советский дирижёр, Народный артист СССР (1954). Герой Социалистического Труда (1973). Лауреат Ленинской премии (1961).





Биография

Родился в дворянской семье Александра и Елизаветы Мравинских. Отец, Александр Константинович (1859—1918), выпускник Императорского училища правоведения, состоял членом консультации при Министерстве юстиции, служил окружным юрисконсультом военно-окружного совета Петроградского военного округа и имел чин тайного советника[1]. Мать, Елизавета Николаевна (1871—1958), происходила из дворянского рода Филковых. Сестра отца, Евгения Мравинская, была знаменитой солисткой Мариинского театра в 1886—1900 годах под псевдонимом Мравина. Сводной сестрой отца была Александра Коллонтай. Среди родственников Мравинского — поэт Игорь Северянин.

Учился во 2-й Санкт-Петербургской гимназии[2] и на естественном факультете Петроградского университета, который бросил из-за невозможности совмещать учёбу с работой в театре. Обучался в дирижёрско-хоровом техникуме при Ленинградской академической капелле[3]. Работал артистом миманса в Мариинском театре, пианистом в Ленинградском хореографическом училище, где досконально изучил сложную технику классического танца. В 1924 году поступил в Ленинградскую консерваторию (педагоги Н. А. Малько, А. В. Гаук) на отделение композиции. В 1927 году стал заниматься на отделении дирижирования, где и приобрёл технические навыки и умение работать с партитурой. С 1929 по 1931 годы был заведующим музыкальной частью Ленинградского хореографического училища.

Дебютировал в Мариинском театре в 1932 году. В 1932—1937 годах провёл около 40 программ с оркестром Ленинградской филармонии. В 1934 году этот оркестр одним из первых в СССР получил почётное звание Заслуженного коллектива Республики. В 1932—1938 годах был дирижёром Мариинского театра, в основном балетного репертуара. В 1938 году, победив на Первом Всесоюзном конкурсе дирижёров в Москве, в течение пятидесяти лет (1938—1988) возглавлял Заслуженный коллектив России Академический симфонический оркестр Ленинградской филармонии.

В 1939 году первым исполнил Шестую симфонию Шостаковича. В 1940 году дебютировал в Москве. После начала Великой Отечественной войны оркестр Мравинского был эвакуирован в Новосибирск. Оттуда в сентябре 1944 года оркестр вернулся в Ленинград.

1946 год — первые зарубежные гастроли Мравинского. Он побывал в Финляндии, где также встретился с знаменитым композитором Яном Сибелиусом. В 1954 году, за заслуги в развитии музыкального искусства Мравинскому было присвоено звание народного артиста СССР. 1955 год — вторые зарубежные гастроли оркестра Мравинского — в Чехословакии. 1956 год — гастроли в ГДР, ФРГ, Швейцарии и Австрии, 1958 год — гастроли в Польше, 1960 год — гастроли в семи странах Западной Европы, 34 концерта. С тех пор оркестр Мравинского выезжал на гастроли примерно каждые два года, в Западную или Восточную Европу (8 раз — в Австрии, 6 раз — в Японии). Последние зарубежные гастроли Мравинского состоялись в 1984 году, а последний концерт — 6 марта 1987 года в Большом зале Ленинградской филармонии.

С 1961 года Мравинский преподавал в Ленинградской консерватории, с 1963 года — профессор.

Среди записей — произведения Людвига ван Бетховена, Иоганнеса Брамса, Антона Брукнера, Яна Сибелиуса, Петра Чайковского, Дмитрия Шостаковича, Франца Шуберта, Артюра Онеггера. После 1961 года не делал студийных записей, все записи последующего времени сделаны на концертах (одна из важнейших студийных записей — три последние симфонии Петра Чайковского — осуществлена фирмой Deutsche Grammophon в 1960 году).

Умер 19 января 1988 года в Ленинграде. Похоронен на Богословском кладбище.

Признание

По результатам опроса, проведённого в ноябре 2010 года британским журналом о классической музыке BBC Music Magazine, Мравинский занял семнадцатое место в списке из двадцати наиболее выдающихся дирижёров всех времён. В эту «двадцатку» помимо Мравинского вошли Артуро Тосканини, Леонард Бернстайн, Бернард Хайтинк, Клаудио Аббадо, Пьер Булез, Вильгельм Фуртвенглер, Саймон Рэттл и др.[4].

Награды

Библиография

Напишите отзыв о статье "Мравинский, Евгений Александрович"

Примечания

  1. Пашенный Н. Л. [genrogge.ru/isj/isj-091-4.htm Список бывшим воспитанникам Императорского Училища Правоведения, окончивших в оном курс наук в 1840–1917 гг.] // Императорское Училище Правоведения и Правоведы в годы мира, войны и смуты. — Мадрид: Издание Комитета Правоведской Кассы, 1967. — 457 с.
  2. [www.2spbg.ru/alumnus1.php?id=14 Мравинский Евгений Александрович (1903-1988)]. Вторая Санкт-Петербургская гимназия. Проверено 29 апреля 2012. [www.webcitation.org/683UWB4tC Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].
  3. Кудрявцева Е. Михаил Георгиевич Климов // Деятели хорового искусства Санкт-Петербургской консерватории / Санкт-Петербургская Государственная Консерватория им. Н. А. Римского-Корсакова. Кафедра хорового дирижирования. — СПб., 1993. — С. 22.
  4. Wray C. [www.bbc.co.uk/pressoffice/bbcworldwide/worldwidestories/pressreleases/2011/03_march/carlos_kleiber.shtml Carlos Kleiber voted greatest conductor of all time] (англ.). BBC : Press Office (17 March 2011). Проверено 29 апреля 2012. [www.webcitation.org/683UafY97 Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11364 Мравинский, Евгений Александрович]. Сайт «Герои Страны».

  • [www.mravinsky.org/ Сайт, посвящённый Мравинскому]
  • [www32.ocn.ne.jp/~yemravinsky/discography.htm Дискография Мравинского]
  • [www.grigory-sokolov.com/#!mravinsky/j54xm Воспоминания о Е. А. Мравинском]
  • [magazines.russ.ru/zvezda/2003/5/glik.html «Маэстро Мравинский». Воспоминания Гавриила Гликмана] Г. Д. Гликман, Боденское озеро, 1985. Опубликовано в журнале «Звезда», 2003, № 5, к столетию Е. А. Мравинского.
  • [pro-piter.org/?p=338 Мравинский Евгений Александрович в Виртуальной энциклопедии Pro Питер. Литературный очерк]
  • [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=41:41636~T1 Евгений Мравинский] (англ.) на сайте Allmusic
  • [www.frantisekslama.com/en/conductors-and-a-few-more-recollections-besides Воспоминания о сотрудничестве Евгения Александровича Мравинского с Чешским филармоническим оркестром] (Франтишек Слама, мемориальный сайт)  (англ.)
Предшественник:
Фриц Штидри
Главный дирижёр ЗКР АСО Ленинградской филармонии
1938–1988
Преемник:
Юрий Темирканов

Отрывок, характеризующий Мравинский, Евгений Александрович

Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.