Мркоци, Славко
| Славко Мркоци | |
| серб. Славко Фрање Мркоци, хорв. Slavko Franje Mrkoci | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
21 сентября 1943 (20 лет) |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
Партизанские войска: пулемётчики, бомбаши |
| Годы службы |
1941—1943 |
| Звание |
командир отряда |
| Командовал |
Калникский партизанский отряд (Загорская ударная рота) |
| Сражения/войны | |
| Награды и премии |
|
| Связи |
Мркоци, Марко (брат) |
Славко Франьевич Мркоци (серб. Славко Фрање Мркоци, хорв. Slavko Franje Mrkoci; 2 октября 1922, Познановац — 21 сентября 1943, Вараждинске-Топлице) — югославский кузнец, партизан Народно-освободительной войны, Народный герой Югославии. Один из представителей семьи Мркоци, все члены которой сражались в годы войны против немецко-фашистских захватчиков.
Содержание
Биография
Семья
Отец Франьо — работник железной дороги и мелкий землевладелец. В семье были сестра Тонка и братья Степан и Марко (последний стал также Народным героем Югославии). Всего в семье было семеро детей.
Ранние годы
Славко Мркоци родился 2 октября 1922 в Познановце (Хорватское Загорье) в бедной семье. Окончил школу в родном селе, устроился работать кузнецом. В 1934 году в Лугу-Познановечком встретился с представителями Компартии, которые только-только основали свою ячейку в Хорватском Загорье. Партийные деятели завоевали доверие членов Объединённого рабочего союза синдикатов Югославии, особенно работников кирпичного завода «Загорка» в Бедековчине и кожевенной фабрики в Познановце. Вскоре Славко стал активно сотрудничать с коммунистами и в 1941 году был принят в Союз коммунистической молодёжи Югославии.
Начало войны
В начале войны Славко начал готовить вооружённое выступление, закупая оружие и вооружая партизан. В августе 1941 года в Дубравском лесу близ Познановца появился первый небольшой отряд из пятнадцати партизан, в числе которых был и Славко. Ещё четырнадцать членов СКМЮ в октябре 1942 года прибыли в Калникский партизанский отряд — именно так назывался отряд Славко. Они несли службу в Загорской ударной роте, а Славко командовал этой ротой. Он считался одним из лучших стрелков и диверсантов отряда, умело обращаясь с лёгким и тяжёлым стрелковым оружием, а также гранатами и бомбами.
Дальнейшая служба и гибель
Загорская ударная рота действовала на территории Хорватского Загорья, оказывая большое влияние на партизанское движение в Хорватии. Как командир роты, Славко организовывал многочисленные диверсии и привлекал новых добровольцев. Рота получала задания из штаба Калникского отряда. Последнее такое задание для Славко заключалось в атаке на Вараждинске-Топлице, где засели усташские легионеры и солдаты домобранства. 21 сентября 1943 Славко вступил в бой: неприятель оказал упорное сопротивление, и в конце концов дело дошло до рукопашной схватки. Славко закидывал противника бомбами и гранатами, но и сам погиб от взрыва вражеской гранаты.
Указом Президиума Народной Скущины ФНРЮ от 9 мая 1952 Славко Мркоци был посмертно награждён орденом и званием Народного героя Югославии.
Напишите отзыв о статье "Мркоци, Славко"
Литература
- Народни хероји Југославије. „Младост“, Београд 1975. година.
Ссылки
- [www.fm-zagorje.org/crveni-kutak/slavko-mrkoci/ Crveni kutak: Slavko Mrkoci] (серб.) (хорв.)
Отрывок, характеризующий Мркоци, Славко
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
