Мстижское Евангелие

Мстижское Евангелие ― белорусский рукописный памятник XIV века.

Содержание

Написано церковнославянским языком полууставом в две колонки по 24 строки в каждой на 187 пергаментных страницах. Содержит начала текстов Евангелий от Иоанна, Матфея, Луки, соборник ― указатель евангельских чтений по праздникам.

Художественное оформление

В Евангелии одна заставка и около 350 инициалов в тератологическом стиле. На одном из инициалов (буква В) изображён крестьянин с лопатой.

Украшения выполнены в четырёх цветах: синий, красный, зелёный и жёлтый. На серебряных пластинах кожаного переплёта выгравированы изображения евангелистов и Христа на кресте. На первой странице надпись XVI века, что минский бурмистр Василь Лах пожертвовал этот экземпляр церкви св. Юрия в Мстиже (Борисовский район).

Найдено в Минске во второй половине XIX века, в 1869 передано в Виленскую публичную библиотеку. Сейчас хранится в библиотеке АН Литвы.

См. также

• Оршанское Евангелие
• Слуцкое Евангелие
• Туровское Евангелие
• Шерешёвское Евангелие
• Друцкое Евангелие
• Список евангелий-апракосов

Литература

• Батюшков П. Н. Памятники русской старины… В. 6. ― Вильна, 1874;
• Добрянский Ф. Описание рукописей Виленской публичной библиотеки. ― Вильна, 1882;
• Соболевский А. И. История русского литературного языка. ― Л., 1980.

Ссылки

• [www.tforum.info/forum/index.php?act=attach&type=post&id=19665 Буквица. Мстижское Евангелие]
• [feb-web.ru/feb/ivl/vl3/vl3-4932.htm Белорусская литература. О жанрах]

Отрывок, характеризующий Мстижское Евангелие

«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»