Мстислав Владимирович Великий

Мстислав Владимирович Великий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Миниатюра из Царского Титулярника. 1672 год.</td></tr>
Князь новгородский
1088 — 1094
Предшественник:	Владимир Всеволодович Мономах
Преемник:	Давыд Святославич
1095 — 1117
Предшественник:	Давыд Святославич
Преемник:	Всеволод Мстиславич
Князь ростовский
1094 — 1095
Князь белгородский
1117 — 1125
Великий князь Киевский
1125 — 1132
Предшественник:	Владимир Всеволодович Мономах
Преемник:	Ярополк Владимирович
Рождение:	1 июня 1076(1076-06-01)
Смерть:	14 апреля 1132(1132-04-14) (55 лет)
Род:	Рюриковичи
Отец:	Владимир Всеволодович Мономах
Супруга:	Христина Инговна
Дети:	Всеволод Мстиславич, Изяслав Мстиславич, Ростислав Мстиславич, Святополк Мстиславич, Владимир Мстиславич

Мстисла́в Влади́мирович Вели́кий (1 июня 1076 — 14 апреля 1132), в крещении Феодор, в Европе был известен как Гаральд, наречён в честь деда — Гарольда II Годвинсона, последнего англосаксонского короля. Великий князь Киевский (1125—1132), сын древнерусского князя Владимира Мономаха и английской принцессы Гиты Уэссекской.

Святой Русской Православной Церкви, благоверный; память: 15 апреля по юлианскому календарю и в Соборе Новгородских святых.

Биография

Княжение в Новгороде и Ростове. Борьба со Святославичами

См. также: Междоусобная война на Руси (1097—1100)

После гибели Ярополка Изяславича (1086) его брат Святополк нарушил данное новгородцам обещание пожизненного княжения в Новгороде и перешёл в Туров, а его место в Новгороде занял внук Всеволода Ярославича киевского Мстислав, давший новгородцам аналогичное обещание.

В 1094 году Святославичи, воспользовавшись временным ослаблением Святополка киевского и Владимира Мономаха, бывшего тогда черниговским князем, предъявили свои претензии на Чернигов, Смоленск, Новгород. В 1094—1095 годах Давыд Святославич стал новгородским князем (а Мстислав ростовским), но после ухода в Смоленск затем не был принят новгородцами обратно. В 1096 году Мстислав с новгородцами был основной силой в борьбе против Олега Святославича, изгнанного с юга, за Ростов, Муром и Рязань. Получив с юга от отца вспомогательное русско-половецкое войско во главе с братом Вячеславом, он разбил Олега на р. Колокше.

В «Похвальном слове Святому Пантелеимону» немецкого церковного деятеля первой трети XII в. Руперта сообщается, что, по-видимому, примерно в этот период Мстислав чуть не погиб на охоте. Медведь распорол ему живот, так что внутренности вывалились наружу. Когда Мстислава привезли домой, его мать Гита принялась молиться за него Святому Пантелеимону. В эту ночь Мстислав увидел во сне юношу, который пообещал его исцелить. Наутро этот юноша, очень похожий на Святого Пантелеимона, наяву пришел к больному со снадобьями и вылечил его. Известно, что второй сын Мстислава Изяслав имел крестильное имя Пантелеймон, кроме того, Мстислав основал около Новгорода монастырь в честь этого святого.

В 1102 году, когда киевский князь Святополк Изяславич захотел заменить Мстислава в Новгороде своим сыном, новгородцы ответили ему: если у твоего сына две головы, присылай его к нам.

Мстислав способствовал укреплению (в 1116 году произошло расширение новгородского Детинца) и украшению (по его указанию заложена была церковь Благовещения на Городище в 1103 году, и в 1113 году — Николо-Дворищенский собор) города.

Княжение в Белгороде

В 1117 году Мстислав был переведён отцом в Белгород, тем самым нарушив данное новгородцам обещание, и в 1118 году новгородские бояре были вызваны в Киев, где их привели к присяге. Перевод Мстислава на юг вызвал недовольство Ярослава Святополчича, с 1112 года женатого на дочери Мстислава, и он вскоре был изгнан с Волыни. Летопись обвиняет его не столько в том, что он пошёл против своего дяди Мономаха, сколько в том, что он пошёл против своего тестя Мстислава. Место Мстислава в Новгороде занял его старший сын Всеволод.

Великое княжение

По смерти в 1125 году Владимира Мономаха Мстислав унаследовал великое княжение, что не вызвало недовольства и борьбы со стороны черниговских Святославичей, как и при вокняжении Мономаха в 1113 году. И хотя старшинство Мстислава безоговорочно признавали все его братья, из княжеских центров под его непосредственным контролем первоначально был только Киев.

При известии о смерти Владимира Мономаха половцы пришли на торков, но Ярополк с переяславцами разбил их. Приводимое Ипатьевской летописью «Сказание о траве Емшан», имеющее параллели с историческими событиями, рассказывает о возвращении с Кавказа одной из двух половецких орд сыновей Шарукана сразу после смерти Владимира Мономаха.

В 1125—1126 годах Мстислав вместе с Васильковичами теребовльскими поддерживал Ростислава перемышльского против его брата, с помощью венгров пытавшегося завладеть Перемышлем, а затем оборонявшегося в Звенигороде.

Первая возможность расширения владений открылась перед Мстиславом из-за борьбы за власть в Чернигове. Женатый на его дочери новгород-северский князь Всеволод Ольгович выгнал из Чернигова своего дядю Ярослава Святославича в 1127 году и призвал на помощь половцев. Мстислав же, хотя и выступил с Ярополком против Всеволода в соответствии со своим крестным целованием Ярославу, не восстановил статус-кво. Курск с Посемьем отошёл Мстиславу (там он посадил сына Изяслава), а Муром с Рязанью обособился от Чернигова под властью Ярослава и его потомков.

В том же году после смерти Святополчичей Вячеслав Владимирович перешёл из Смоленска в Туров, а в Смоленске сел сын Мстислава Ростислав, впоследствии основавший местную династию.

В том же году Мстислав совершил первый поход на Полоцкое княжество: были взяты и разграблены города Стрежев, Лагожск, Изяславль, а в Полоцке князь Давыд Всеславич заменён братом Рогволодом. В 1128 г. Рогволод умер, и в Полоцке снова сел отказавшийся от мирных отношений Давыд. Во время нового похода в 1129 году Мстислав взял в плен трёх оставшихся Всеславичей (Давыда, Святослава и Ростислава) и всех их родных, а Полоцкое княжество присоединил: сюда был переведён на княжение Изяслав Мстиславич. В Полоцкой земле остался только второстепенный князь Василько Святославич (в Изяславле). В 1130 году Мстислав выслал пленных полоцких князей в Константинополь.

Не всегда удачными были второстепенные кампании в Прибалтике: в 1130 г. чудь была обложена данью, однако новый поход 1131 г. закончился поражением у Юрьева. Удачен был поход на Литву (1132 г.), но на обратном пути киевляне были разбиты.

14 апреля 1132 года Мстислав умер, передав престол своему брату Ярополку. По договорённости Мстислава с Ярополком, тот должен был отдать Переяславль Всеволоду Мстиславичу. Этот план не только не удалось реализовать из-за сопротивления младших Владимировичей, но и из-за перемещений Всеволода и Изяслава были потеряны Новгород и Полоцк, а конфликт между Владимировичами и Мстиславичами был использован Ольговичами не только для возвращения Посемья, но и для включения в борьбу за киевский престол. Распад Древнерусского государства на самостоятельные княжества наиболее часто датируется годом смерти Мстислава Великого.

Новые данные о Мстиславе Великом в свете археологии

• В Московской области на территории Могутовского археологического комплекса обнаружена одна из печатей Мстислава Владимировича.
• В последнее десятилетие множество печатей Мстислава Владимировича и его потомков специалисты-археологи нашли на территории археологических комплексов Великого Новгорода.

Семья и дети

В дошедших до нас русских источниках сохранилось личное имя только 1 из всех дочерей князя — Рогнеды; прочие именуются лишь по отчеству. Все остальные женские имена — либо известны по западным сообщениям, либо измышления поздних историографов.

В 1095 Мстислав женился на своей четвероюродной сестре, дочери шведского короля Инге I принцессе Христине, которая родила ему много детей:

• Ингеборга Киевская — вышла замуж за датского князя Кнуда Лаварда.
• Мальмфрида Мстиславна — вышла замуж за Сигурда I Норвежского, затем Эрика II Датского.
• Евпраксия Мстиславна (Добродея) — вышла замуж за Алексея Комнина, сына византийского императора Иоанна II Комнина
• Всеволод Мстиславич — князь новгородский (1117—1136)
• Мария Мстиславна — вышла замуж за Всеволода Ольговича новгород-северского
• Изяслав Мстиславич — князь курский, князь Волынский, великий князь Киевский (1146—1149, 1150, 1151—1154)
• Ростислав Мстиславич — князь смоленский, великий князь Киевский
• Святополк Мстиславич — князь полоцкий, псковский, берестейский, новгородский, луцкий и владимиро-волынский
• Рогнеда Мстиславна, вышла замуж за Ярослава Святополчича, князя волынского
• Ксения Мстиславна, вышла замуж за Брячислава Давыдовича, князя изяславского

Христина умерла 18 января 1122. В этом же году Мстислав женился повторно:

В лѣто 6630 Преставися Мьстиславляя Христина. В том же лѣтѣ оженися Мьстиславъ в Киевѣ, поя Дмитриевну в Новѣгородѣ Завидовица

Его женой стала Любава Дмитриевна — дочь новгородского посадника Дмитрия Завидича.

Дети от второго брака:

• Владимир Мстиславич
• Ефросинья Мстиславна, вышла замуж за короля Венгрии Гезу II
• Ярополк Мстиславич — князь поросский (упом. 1149)

По предположению Бржезинского, дочерью Мстислава от второго брака могла быть Дюрансия (ум. после 13 декабря 1160), жена оломоуцкого князя Оты III Детлеба, который провёл молодые годы в Киевской Руси.

Предки

Предки Мстислава I Великого

Владимир Святославич               Ярослав Владимирович Мудрый                       Рогнеда Рогволодовна               Всеволод Ярославич                             Олаф (король Швеции)               Ингегерда, принцесса шведская                       Эстрид Ободритская               Владимир Всеволодович Мономах                                   Феодосий Мономах??               Константин IX Мономах?                       Мономахиня                             Василий Склир??               Елена Склир?                       племянница Романа III Аргира??               Мстислав Владимирович Великий                                         Вульфнот Кильд               Годвин Уэссекский                       Гарольд II Годвинсон                             Торгиль Спраклинг               Гита Торкельсдоттир                       Гита Уэссекская                                   Эдит Красивая

Литература

• Апракос Мстислава Великого / под ред. Л. П. Жуковской. — М.: Наука, 1983.
• Великий князь Владимир Мономах. Слово Мономаха. Князь Владимир Всеволодович глазами современников и ближайших потомков. Легенда о Мономаховых дарах. Взгляд из Нового времени. Изд. подг. А. Ю. Карпов. — М.: Русскiй мiръ, 2006.
• Войтович Л. [litopys.org.ua/dynasty/dyn35.htm#poz8 Рюриковичі. Всеволодовичі] // [litopys.org.ua/dynasty/dyn.htm Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження]. — Львів: Інститут українознавства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966-02-1683-1. (укр.)
• Голубинский Е. Е. «История канонизации святых в русской церкви» (2-е изд., М., 1903);
• Грушевский М. С. «История Украины — Руси» (II, изд. 2-е, Львов, 1905);
• Иловайский Д. И. Становление Руси. — М.: Астрель: АСТ, 2003.
• Лихачев Д. С. Новгород Великий: очерк истории культуры Новгорода XI—XVII вв. — Л.: Госполитиздат, 1945.
• Назаренко А.В. Неизвестный эпизод из жизни Мстислава Великого. // Отечественная история. — 1993. — № 2.
• Пресняков А. Е. «Княжое право в древней Руси» (Санкт-Петербург, 1908);
• Плетнева С. А. Половцы. — М.: Наука, 1990.
• Приселков М. Д. «Очерки церковно-политической истории Киевской Руси в X—XII веках» (Санкт-Петербург, 1913);
• Соловьев С. М. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. — М.: Астрель: АСТ, 2003.
• Соловьев С. М. История России с древнейших времен. — М.: Мысль, 1988. Кн.1, т.2.
• Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X—XV вв. Новгородские печати XIII—XV вв . — М.: Наука, 1970. — Т. 2.
• Янин В. Л. Новгородские посадники (2-е изд., испр. и доп.). — М.: Языки славянской культуры, 2003.
• Янин В. Л. Успехи боярства в борьбе за власть в конце XI — начале XII вв. // Очерки истории средневекового Новгорода / В. Л. Янин. — М., 2008. — С. 43-56.
• [www.drevnyaya.ru/vyp/stat/s1_27_2.pdf Круглова Т. В. О сроках Новгородского княжения Мстислава Великого] //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. № 1 (27). С. 15-20.
• [www.drevnyaya.ru/vyp/stat/s1_27_3.pdf Лукин П. В. «Поточи Мьстиславъ Полотьский Князъ». Об одной из форм наказания в Древней Руси] //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. № 1 (27). С. 20-35.
• [www.drevnyaya.ru/vyp/stat/s2_12_10.pdf Рукавишников А. В. Почему полоцкие князья были сосланы в Византию: свидетельства источников] //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2003. № 2 (12).
• Мстислав (Гавриил) Владимирович // Энциклопедический словарь. Общество и государство. Правители и полководцы. Народы и страны / Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. — М.: Эксмо, 2004. — С. 523.

• Морозова Л. Великие и неизвестные женщины Древней Руси. — М.: АСТ, 2009

Ссылки

• Мстислав Владимирович Великий — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.days.ru/Life/life863.htm?add=1 Святой благоверный великий князь Мстислав Владимирович//Православный календарь]

Отрывок, характеризующий Мстислав Владимирович Великий

Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.