Мстислав Владимирович Храбрый

Мстислав Владимирович Храбрый<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Единоборство Мстислава с Редедей (Николай Рерих, 1943 год)</td></tr>
князь Тмутараканский
990/1010 — 1036
Преемник:	Глеб Святославич
князь Черниговский
1024 — 1036
Преемник:	Святослав II Ярославич
Рождение:	ок. 983
Смерть:	1036(1036) Чернигов
Место погребения:	Чернигов, собор св. Спаса
Род:	Рюриковичи
Отец:	Владимир I Святославич
Мать:	Адель (?)
Супруга:	Анастасия
Дети:	Евстафий, Татиана

Мстисла́в Влади́мирович (по прозвищу Хра́брый или Удалой, ок. 983—1036, Чернигов), в крещении Константи́н, князь Тмутараканский (990/1010—1036), князь Черниговский (1024—1036), сын Владимира Святого и (предположительно) Адельи.

Биография

Родился, вероятно, в 983 году, чуть позже Святослава и Ярослава.

Около 990/1010 года он получил Тмутараканское княжество. Ему удалось подчинить приазовских хазар (1016). В 1022 году он выступил против алан. Это произошло из-за начала войны Византии с Грузией. Аланы были союзниками Грузии, тогда можно допустить, что Мстислав был союзником Византии. Касоги были пограничным племенем абхазо-адыгского происхождения, которое занимало территорию в районе Маничского пути и, по-видимому, входило в аланский племенной союз. Когда оба войска встретились, касожский князь Редедя вызвал Мстислава на поединок. Этот поединок воспели скальды князя Мстислава и летописец Никон записал его детали в далекой Тамани (позднее этот эпизод упоминался также в «Слове о полку Игореве»). Он проходил по специфичным правилами данного региона, возможно это была разновидность национальной борьбы. Соперники боролись без оружия и лишь поверженного соперника разрешалось добить, как это и сделал Мстислав. В честь этой победы и в честь Богородицы, какую князь молил о помощи перед битвой, Мстислав заложил каменный храм в своей столице, следы которого были выявлены при раскопках. В 1024 году Мстислав начал войну со своим братом Ярославом, киевским князем. В 1023 году, в то время, как Ярослав усмирял мятеж в Суздале, Мстислав подошёл к Киеву, однако, город ему не сдался. Осаждать Киев Мстислав не стал и занял Чернигов. Усмирив мятеж в Суздале, Ярослав вернулся в Новгород, нанял варягов и двинулся против Мстислава. В 1024 году возле Листвена в Черниговской области произошла битва Мстислава с Ярославом, в которой Ярослав был побежден и бежал в Новгород.

Ярослав правил Киевом через наместников до тех пор, пока не пришёл в Киев с новым войском и не заключил мир с Мстиславом в Городце. По нему Ярославу отходил Киев и правая сторона Днепра, Мстиславу оставалась левая сторона с Черниговом и Переяславлем. Став черниговским князем, он не обделял вниманием своих владений в Тмутаракани. В Никоновской летописи под 1029 году сообщается о победном походе Ярослава на ясов. Безусловно в первоисточнике речь шла о Мстиславе. В 1031 году русско-аланский флот появился на Каспийском море. Был высажен десант возле Баку, которому удалось разбить войско ширваншаха. Поднявшись вверх по Куре, русы и аланы вступили в землю Аррана. В Арране только что умер эмир Фадл. Его престол унаследовал сын Муса, но другой сын при поддержке ширваншаха надеялся отвоевать трон. Прибывшее войско поддержало Мусу, осадило претендента в городе Байлаканы и получило его. После этого отряд через Армению пошёл в Византию. В этой экспедиции могло принимать участие лишь войско Мстислава. Возможно, ценой поддержки Мусы Мстислав и его союзник аланский князь надеялись получить факторию в устье Куры. В 1032 году они снова появились в Арране. Но ситуация изменилась. Муса вступил в брак с дочерью ширваншаха и стал его союзником. Эмир Дербента Мансур тоже присоединился к этому союзу. Мансур состоял в браке с дочерью царя Сарира Бухт-Шише и сарирцы, которые традиционно поддерживали тмутараканско-аланский союз, тоже заняли враждебное положение. Согласно «Хронике Ширвана», прибывшее войско было атаковано объединёнными силами дербентцев, лезгин и табарасанцев. Прорваться через горы сумел только небольшой отряд во главе с аланским князем. В 1033 году объединённое русско-аланское войско пробовало отомстить дербентцам, но без особого успеха.

Мстислав погиб на охоте в 1036 году и был похоронен в недостроенном соборе св. Спаса. Из Любецкого синодика известно, что крестильным именем Мстислава было Константин. Сын Мстислава Евстафий умер раньше отца, и владения Мстислава перешли к Ярославу, который, по словам летописца, стал «самовластцем в Русской земле».

Брак и дети

Жена: Анастасия. Происхождение её не известно, но возможно она была аланкой.

Дети:

• Евстафий, умер раньше отца в 1032/1033 г.
• Татьяна, по просписи московского боярского рода Редегиных была выдана замуж за Романа, сына касожского князя Редеди. Победив в войне в 1022 году Мстислав крестил сыновей Редеди Юрия и Романа и стал их крестным отцом, а Роман женился на дочери Мстислава Татьяне. Через неё многочисленные княжеские и дворянские фамилии (мифические потомки Редедичей) претендовали на кровное родство с Рюриковичами. Её имя упоминается в родословиях некоторых московских боярских родов (Белеутовых, Добрынских, Сорокоумовых-Глебовых). Однако известно, что Роман погиб бездетным в битве под Лиственом между Мстиславом и Ярославом Мудрым в 1024 году. Поскольку многие сведения о Редегиных являются легендарными и не подтверждены никакими другими источниками, то Веселовский считает существование Татианы недостоверным.

Образ Мстислава в кино

• Ярослав Мудрый (1981; СССР) режиссёр Григорий Кохан, в роли Мстислава Константин Степанков.

Литература

1. Экземплярский А. В. Черниговские, князья // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
2. ПСРЛ, т. 1. Лаврентьевская летопись. Изд.2. Л., 1926. 543стб.
3. ПСРЛ, т. 2. Ипатьевская летопись. Фототип. изд. 1908 г. М., 1962. XVI 938 стб. 87 с. IVc.
4. Бартольд В. В. Арабские известия о руссах // Соч., Т .2. Ч. 1. М., — 1963. С.840—856
5. Войтович Л. Генеалогія династій Рюриковичів і Гедиміновичів. К., 1992. — 199 с.
6. Грушевський М. С. Історія України-Руси. Т. 2. К., 1992. 633 с.
7. Лопатинский Л .Г. Мстислав Тмутараканский и Редедя по сказаниям черкесов // Известия Бакинского гос. ун-та. −1-2. — 1921. С. 197—203
8. Пархоменко В. О. Князь Чорний //Збірник на пошану акад. Д.І.Багалія. К., — 1927. С.39-51
9. Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — Т. [books.google.ru/books?id=HcWfQbb6FVcC&printsec=frontcover#PPA768,M1 1]. — 784 с. — 5000 экз. — ISBN 5-224-02249-5.
10. Войтович Л. [litopys.org.ua/dynasty/dyn23.htm Династія Рюриковичів] // [litopys.org.ua/dynasty/dyn.htm Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження]. — Львів: Інститут українознавства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966-02-1683-1. (укр.)

Ссылки

• [www.bibliotekar.ru/rus/2-2.htm «Повесть временных лет»]
• [www.museum.com.ua/expo/kiev_ru.html Монеты Тмутараканского княжества]. Средневековые монеты Киевской Руси - Украины. Проверено 8 февраля 2009. [www.webcitation.org/61FgyOGly Архивировано из первоисточника 27 августа 2011].
• Сергей В. Рябчиков. [slavonicweb.chat.ru/sl36r.htm Уникальная монета тмутараканского князя Мстислава]. СЛАВЯНСКИЕ ДРЕВНОСТИ (2001). Проверено 29 марта 2010. [www.webcitation.org/61Fgz3Cm6 Архивировано из первоисточника 27 августа 2011].
• [www.hrono.ru/biograf/mstislav.html Мстислав Владимирович Храбрый]. Сайт Хронос. Проверено 8 февраля 2009. [www.webcitation.org/61Fgzz0hw Архивировано из первоисточника 27 августа 2011].

Отрывок, характеризующий Мстислав Владимирович Храбрый

Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».