Сиам

Сиам
สยาม
1238 — 1932 →
Флаг (1855—1916) Герб (1873—1910)
Карта Сиама до 1867 года
Столица	Сукхотхай (1238—1382) Пхитсанулок (1382—1438) Аюттхая (1351—1767) Тхонбури (1767—1782) Бангкок
Язык(и)	тайский
Религия	Тхеравада

К:Появились в 1238 годуК:Исчезли в 1932 году

Сиам, Мыанг-Таи (тайск. สยาม, произношение ) был самым могущественным и крупнейшим тайским государством в Индокитае, включая вассальные государства Камбоджа, Ланна, Лаос, Пегу, а также части Малайзии. Царство было основано династией Phra Raung и просуществовало до 1932 года. Первоначально Королевством Сиам правили кхмеры, пока в 1238 году тайцы не добились независимости. Во времена правления Рамкамхенга, сына Шри Индрадитья, Сукхотхай был могущественным Королевством, имеющим связи с Монгольской империей. После смерти Рамкамхенга, Королевство Сукхотхай пришло в упадок и было завоевано Королевством Аюттхая после многолетней войны. Аюттхая завоевали Ангкор, Сукхотхай, Табмбралинга. Позже Королевство Аюттхая воевало с Ланна, затем с Бирмой (во времена династии Тоунгоа), и Бирма разграбила Аюттхая. В Тонбури (сейчас район Бангкока) правил король Фрайя Таксин. Король Таксин вел войны с Ланной и другими царствами, чтобы воссоединить Сиам.

Археологические факты

Наиболее известные доисторические поселения в Таиланде часто ассоциируются с основными археологическими раскопками в Банчианг; датировки артефактов с этого места позволяют предположить, что, по крайней мере к 1500 году до н. э., жители изготавливали бронзовые инструменты, а также выращивали рис. Множество археологических раскопок в Таиланде датируется бронзовым (1500 до н. э. — 500 до н. э.) и железным веками (500 г. до н. э. — 500 н. э.). Наиболее подробно исследованные места находятся в северо-восточной части страны, особенно в речных долинах Мун и Чи. Река Мана, в частности, является «домом» для многих обнесенных рвом поселений, которые состоят из курганов, окруженных рвами и крепостными валами. Курганы содержат свидетельства доисторического проживания здесь людей. Около первого столетия христианской эры, в соответствии с Фунаньскими историческими хрониками и записями китайских историков (Coedes), некоторое количество населенных пунктов Юга было организовано в несколько княжеств, наиболее ранними из которых предположительно были Лангкасука и Тамбралинга.

Распад государства

С момента, как Кхана Ратсадон совершил революцию 24 июня 1932 года и изменил государственный режим на парламентскую демократию, в стране происходило множество государственных переворотов. Третий госсекретарь Плек Пибунсонграм решил вернуть народу национальную независимость. Он переименовал государство в Таиланд и изменил гражданство населения с сиамского на тайское 24 июня 1939 года. Основание: Сиамом страну называли исключительно за рубежом, и по предложению Японии, королевству был нужен новый имидж. Однако принято считать, что государство Сиам прекратило существование в 1932, когда был изменён государственный режим.

Ссылки

• [www.2bangkok.com/siam.shtml «Strategic Siam changes its name to Thai»], Life, 31 июля 1939 года  (англ.)  (Проверено 1 октября 2009)
• [www.csmngt.com/thailand_history.htm «Thailand’s History»], csmngt.com  (англ.)  (Проверено 1 октября 2009)

Отрывок, характеризующий Сиам

Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.