Барбоза, Моасир

Моасир Барбоза
Общая информация
Полное имя	Моасир Барбоза Насименту
Родился
Гражданство
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Клубная карьера*
1940—1941	АДСИ
1942—1944	Ипиранга
1945—1955	Васко да Гама	494 (?)
1955—1956	Санта-Круз
1957	Бонсусессо
1958—1960	Санта-Круз
1962	Кампо Гранде
Национальная сборная**
1949—1953	Бразилия	22 (-27)
Международные медали
Чемпионаты мира
Серебро	Бразилия 1950
Чемпионаты Южной Америки
Золото	Бразилия 1949
Серебро	Перу 1953
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Моасир Барбоза Насименту (порт. Moacir Barbosa Nascimento; 27 марта 1921, Кампинас, Сан-Паулу — 7 апреля 2000, Сантус, Сан-Паулу) — бразильский футболист, вратарь. Один из отлучённых из сборной Бразилии после поражения в решающем матче чемпионата мира на стадионе «Маракана» в 1950 году. Лучший голкипер в истории клуба «Васко да Гама».

Вопреки расхожему мнению, поражение от Уругвая — не последний матч Барбозы за сборную. Он завоевал с национальной командой серебряные медали Кубка Южной Америки 1953 года. На том турнире Барбоза принял участие в одном матче, против Колумбии, в котором отстоял на ноль.

Достижения

Командные

• Чемпион Южной Америки 1949
• Победитель Кубка Рока 1945
• Вице-чемпион мира 1950
• Чемпион Кариока 1945, 1947, 1949, 1950, 1952
• Чемпион Южной Америки среди клубов 1948
• Победитель Турнира Рио-Сан-Паулу 1948
• Победитель Кубка Риу-Бранку 1947, 1950

Индивидуальные

Лучший вратарь в истории «Васко да Гама».

Ссылки

• [sambafoot.com/en/players/243_Barbosa.html Профиль на сайте sambafoot.com] (англ.)

</div> </div> </div>

Отрывок, характеризующий Барбоза, Моасир

Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.