Муат, Мария Павловна
Поделись знанием:
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
(перенаправлено с «Муат Мария Павловна»)
| Мария Муат | |
 | |
| Имя при рождении: |
Мариэтта Павловна Муат |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: |
4 сентября 2010 (86 лет) |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
Мария (Мариэтта) Павловна Муат (1923—2010) — советский кинорежиссёр, сценарист и кинокритик. Мать режиссёра-мультипликатора Марии Андреевны Муат.
Содержание
Биография
Родилась 31 декабря 1923 года.
Режиссёр, автор таких нашумевших в своё время фильмов, как «Тени старого замка», «Расмус-Бродяга» по повести Астрид Линдгрен и «Немухинские музыканты» по одноименной сказке Вениамина Каверина, а также целого ряда телеверсий спектаклей Малого театра и МХАТа, запечатлевших последние выходы на сцену великих «стариков» русского театра.
Окончила режиссёрский факультет ГИТИСа им. А.В.Луначарского (1951 г., мастерская М.О. Кнебель). Работала в театре, с 1960 по 1987 гг. на телевидении. Стояла у истоков технических «революций» на отечественном телевидении, разработав методику многокамерных съемок.
В последние годы жизни сотрудничала с журналом «Кинограф» (издание НИИ киноискусства), где публиковала статьи о проблемах кино и телевидения, а также воспоминания.
Умерла 4 сентября 2010 года.
Семья
Муж — Андрей Муат, режиссёр. Приемный сын художника Бориса Такке, члена Общества художников «Бубновый валет».
Дочь — Мария Муат, режиссёр-мультипликатор.
Внук — Владимир Муат, заведующий труппой, помощник режиссёра Московского театра «Мастерская П. Фоменко»[1].
Фильмография
Режиссёр
- 1966 — Неизвестная...
- 1966 — Тени старого замка
- 1968 — ... И снова май!
- 1975 — Охотник за браконьерами
- 1978 — Расмус-бродяга
- 1981 — Немухинские музыканты
- 1984 — Стрела Робин Гуда
- 1985 — Непохожая
Сценарист
Интересные факты
- Мария Муат является автором-составителем альбома «Борис Такке. Загубленный талант», посвященного творчеству и судьбе художника Бориса Такке — младшего из плеяды мастеров «Бубнового валета». Последние пять лет жизни Бориса Такке Мария Павловна прожила рядом с ним, в его семье, будучи женой приемного сына художника Андрея Муата. Многие годы она хранила архив художника, равно как рассказы и воспоминания о нём друзей и близких. По словам Марии Муат, ей, как кинорежиссёру, удалось создать «фильм на бумаге», ибо повествование о жизни и творчестве замечательного художника эмоционально и тематически следует за изображением —- репродукциями его произведений[2].
- Из-за сходства имени и профессии нередко в Интернете биографию и фильмографию Марии Павловны Муат приписывают её дочери, режиссёру-мультипликатору Марии Андреевне Муат[3].
Бывает, фильмы обоих режиссёров приводят вперемешку, в статьях, посвященных как Марии Павловне, так и Марии Андреевне Муат.
А иногда даже статьи, посвященные Марии Павловне Муат иллюстрируют фотографией Марии Андреевны Муат, которая моложе матери почти на 28 лет[4].
Напишите отзыв о статье "Муат, Мария Павловна"
Примечания
- ↑ [fomenko.theatre.ru/staff/ Московский театр «Мастерская П. Фоменко»]
- ↑ [www.club366.ru/books/html/108424.shtml Мария Муат. «Борис Такке. Загубленный талант»]
- ↑ См., например [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_cinema/11954/%D0%9C%D0%A3%D0%90%D0%A2 Энциклопедия кино»]
- ↑ [74.86.94.186/encyclopedia/d/person/muat/ Энциклопедия Кино и ТВ»] или [www.kinonews.ru/person_1066/mariya-muat Новости кино»]
Ссылки
|
Это заготовка статьи о кинорежиссёре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Муат, Мария Павловна
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
