Мубарек Герай (сын Джанибека Герая)

Мубарек Герай Mubarek Geray مبارك كراى
крымский нурэддин
1632 — 1635
Предшественник:	Мубарек Герай
Преемник:	Саадет Герай
Вероисповедание:	Ислам, суннитского толка
Смерть:	январь 1635
Род:	Гераи
Отец:	Джанибек Герай

Мубаре́к Гера́й (Гире́й) (крым. Mubarek Geray, مبارك كراى‎; ум. в январе 1635) — крымский нурэддин (1632—1635), сын крымского хана Джанибека Герая (1610—1623, 1628—1635).

Биография

Зимой 1631 года по приказу османского правительства крымский хан Джанибек Герай организовал большой набег на Левобережную Украину, входившую в состав Речи Посполитой. В декабре 1631 — феврале 1632 годов 15-тысячное татарско-ногайское войско под предводительством царевича Мубарека Герая предприняло поход на города Лубны и Пирятин. Поход закончился неудачно. Многие татары и ногайцы, не захватив пленников, замерзли и потеряли своих лошадей.

В июне 1632 года Джанибек Герай расправился со своими сводными братьями. Калга Азамат Герай был убит, а его младшие братья, нурэддин Мубарек Герай и Сафа Герай, бежали в турецкие владения. Джанибек назначил новым калгой своего сводного брата Мехмеда Герая, а новым нурэддином — собственного сына Мубарека Герая.

Летом 1633 года нурэддин Мубарек Герай возглавил крупный опустошительный набег на южнорусские земли. 30-тысячное крымское войско под предводительством Мубарека по Изюмскому шляху вторглась в южные уезды Русского царства. 17 июля армия подошла под Ливны. Мубарек Герай разделил своё войско на небольшие отряды, которые стали опустошать и воевать близлежащие волости. Крымцы даже осмеливались нападать на посады и окрестности находившихся на их пути городов. 22 июля они подошли к Туле и дважды пытались осадить город, но русские ратники отразили противника. Войско миновало Тулу и двинулось вглубь московских владений. 24 июля Мубарек Герай с подошел к Серпухову на Оке. Часть войска переправилась через Оку, осаждала Серпухов и опустошила часть московского уезда. Сам Мубарек Герай с другой частью войска двинулся на Каширу и опустошил её окрестности. Отдельные отряды разорили Рязанский, Каширский, Коломенский, Зарайский, Серпуховской, Тарусский, Калужский, Алексинский, Пронский, Оболенский, Воротынский, Болховской, Белевский и Ливенский уезды. По подсчету А. А. Новосельского, только в этих уездах было взято в полон около 6 тысяч жителей.

В январе 1635 года нурэддин Мубарек Герай, отправляясь в Черкессию, прибыл в Ени-Кале и там скончался. А весной того же 1635 года турецкий султан Мурад IV (1623—1640) отстранил от престола крымского хана Джанибека Герая, вызвал его в Стамбул и отправил в ссылку на остров Родос, где он скончался в следующем 1636 году.

Литература

• Новосельский А. А. «Борьба Московского государства с татарами в 17 веке», Издательство Академии наук СССР, Москва-Ленинград, 1948 г.
• Гайворонский Олекса. Повелители двух материков, Киев-Бахчисарай, том 2, 2009 г. ISBN 9789662260038
• Халим Гирей-султан «Розовый куст ханов, или история Крыма», Симферополь, 2008 г. ISBN 978-966-8518-91-1
• Смирнов В. Д. «Крымское ханство под верховенством Отоманской империи», том 1, Издательский дом «Рубежи Х Х I», 2005 г. ISBN 5-347-00008-2

Отрывок, характеризующий Мубарек Герай (сын Джанибека Герая)

Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.