Мудгала-пурана
|
|
Вайшнавизм · Шиваизм · |
|
Дхарма · Артха · Кама |
|
Веды · Упанишады |
|
Родственные темы
Индуизм по странам · Календарь · Праздники · Креационизм · Монотеизм · Атеизм · Обращение в индуизм · Аюрведа · Джьотиша |
|
|
«Мудга́ла-пура́на» (санскр. मुद्गल पुराणम्; mudgala purāṇam IAST) — индуистский религиозный текст, посвящённый богу Ганеше. Это одна из Упа-пуран, в которой содержится множество связанных с Ганешей историй. Наряду с «Ганеша-пураной», «Мудгала-пурана» является основным священным текстом для последователей традиции ганапатья и Пураной, посвящённой исключительно Ганеше.[1]
Среди учёных существуют различные мнения по вопросу датировки «Мудгала-пураны». Филлис Гранофф относит её к позднейшим философским текстам, посвящённым Ганеше.[2] По мнению Хазры, «Мудгала-пурана» принадлежит к более раннему периоду, чем «Ганеша-пурана», которую он датирует XI—XIV веками.[3] Кортрайт относит «Мудгала-пурану» к периоду с XIV по XVI века, никак не обосновывая свою датировку.[4] Тапан, анализируя различные датировки, предложенные другими учёными, отмечает, что «Мудгала-пурана», подобно другим Пуранам, представляет собой многослойное произведение. По её мнению, к древнему базовому тексту на протяжении веков добавляли новые отрывки, самые поздние из которых датируются XVII—XVIII веками.[1]
В «Мудгала-пуране» говорится, что у Ганеши существует бесчисленное количество форм и воплощений, из которых наиболее важными являются 8 аватар, явившихся в материальном мире в различные эпохи в индуистском временном цикле.[5][6]
Восемь Ганеша-аватар
Как и Ганеша-пурана, Мудгала-пурана вслед за Ганапати-атхарвашикха-упанишадой указывает на Ганешу, как на первопричину всего. И она также (как и Ганеша-пурана) приводит список аватар Ганеши, в которые он воплощался в различные мировые эпохи — эти восемь аватар описанны во второй части Мудгала-пураны, в главе 17, стихи с 24-го по 28-й. Этот список отличается от похожего списка в Ганеша-пуране — именами, причинами и целями воплощения.
Все аватары Ганеши, описанные в Мудгала-пуране, имели место в предыдущии Юги и с ними связываются сложные религиозно-философские понятия, связанные, в основном с различными этапами творения Вселенной. Но аватары так же соотносят и с различными историческими моментами — борьбой бога с различными демонами, пытающимися захватить власть во Вселенной или пытающимися уничтожить Вселенную. Последовательность воплощений следующая:
- Вакратунда (vakratuṇḍa — со скрученным хоботом) — первый в ряду аватар; Абсолют как совокупность всего — Брахман в форме. Одна из основных целей — победа над асурой Матсарьясурой (matsaryasura — зависть, ревность). Вахана — лев.
- Экаданта (ekadanta — одноклыкий) — совокупность индивидуальных душ-Джив, воплощение Брахмана как сути всех существ. Одна из основных целей — победа над асуром Мадасурой (madāsura — высокомерие, тщеславие). Вахана — мышь.
- Манодара (mahodara — [обладатель] большого живота) — слияние Вакратунды и Экаданты; Абсолют как виджняна — мудрость Брахмана. Одна из основных целей — победа над асуром Мохасурой (mohāsura — заблуждение, замешательство). Вахана — мышь.
- Гаджавактра или Гаджанана (gajavaktra или gajānana — слоноликий) — обычно и внешне, и по философским концепциям копия Манодары. Одна из основных целей — победа над асуром Лобхасурой (lobhāsura — жадность). Вахана — мышь.
- Ламбодара (lambodara — [обладатель] висящего живота) — первое из четырёх воплощений основных пуранических божеств — соответствует Шакти, силе Брахмана. Одна из основных целей — победа над асуром Кродхасурой (krodhāsura — гнев). Вахана — мышь.
- Виката (vikaṭa — необычноформенный) — соответствует Сурье, свету Брахмана. Одна из основных целей — победа над асуром Камасурой (kāmāsura — вожделение). Вахана — павлин.
- Вигхнараджа (vighnarāja — владыка препятствий) — соответствует Вишну, опека сотворённого. Одна из основных целей — победа над асуром Мамасурой (mamāsura — собственничество). Вахана — змей Шеша.
- Дхумраварна (dhūmravarṇa — серого цвета, серый) — соответствует Шиве, разрушение творения. Одна из основных целей — победа над асуром Абхиманасурой (abhimanāsura — гордыня). Вахана — лошадь.
Напишите отзыв о статье "Мудгала-пурана"
Примечания
- ↑ 1 2 Thapan Anita Raina. Understanding Gaṇapati IAST: Insights into the dynamics of a cult. — Manohar Publishers. — P. 304. — ISBN 81-7304-195-4.
- ↑ Phyllis Granoff, «Gaṇeśa as Metaphor IAST,» in Robert L. Brown (ed.) Ganesh: Studies of an Asian God, pp. 94-5, note 2. ISBN 0-7914-0657-1
- ↑ R. C. Hazra, «The Gaṇeśa Purāṇa IAST,» Journal of the Ganganatha Jha Research Institute (1951);79-99.
- ↑ Paul B. Courtright, p. 214, Gaṇeśa IAST: Lord of Obstacles, Lord of Beginnings. (Oxford University Press: New York, 1985) ISBN 0-19-505742-2
- ↑ These eight incarnations are discussed by Grimes, who provides condensed versions of the stories of the battles with the demons. John A. Grimes, Ganapati: Song of the Self, pp. 105—110. (State University of New York Press: Albany, 1995) ISBN 0-7914-2440-5
- ↑ These eight incarnations are discussed by Sadguru Sant Keshavadas, who elaborates on the story of Vakratuṇḍa IAST in some detail. cf. pp. 88-90, Sadguru Sant Keshavadas, Lord Ganesha. (Vishwa Dharma Publications: Oakland, 1988).
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мудгала-пурана
– Это, ребята, к урожайному году.– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
