Муди, Дэн
| Дэниел Джеймс Муди Daniel James Moody, Jr. 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 17 января 1927 — 20 января 1931 | ||||
| Вице-губернатор: | Барри Миллер | |||
| Предшественник: | Мириам Фергюсон | |||
| Преемник: | Росс Стерлинг | |||
| ||||
| 20 января 1925 — 17 января 1927 | ||||
| Губернатор: | Мириам Фергюсон | |||
| Предшественник: | Уолтер Килинг | |||
| Преемник: | Клод Поллард | |||
| Рождение: | 5 июня 1893 Тейлор, Техас, США | |||
| Смерть: | 22 мая 1966 (72 года) Остин, Техас, США | |||
| Партия: | Демократическая партия | |||
| Образование: | Техасский университет | |||
Дэниел Джеймс Муди-младший (1 июня 1893 — 22 мая 1966) — деятель демократической партии. 30-й губернатор Техаса с 1927 по 1931 гг. Реформатор и противник Ку-клукс-клана.
Биография
Из текста Техасского исторического архива:
Родился в городке Тейлор, Уильямсон (округ, Техас), сын Дэниела и Нэнси Элизабет Робертсон Муди. В 16 лет поступил в Техасский университет, где окончил юридическую школу. Победил на выборах на должность адвоката округа, затем был назначен губернатором Пэтом Неффом на должность окружного прокурора округов Тревис и Уильямсон. Получил широкую известность в громких делах по преследованию куклуксклановцев и настоятельно был призван друзьями баллотироваться на пост генерального прокурора штата Техас. Он получил эту должность во времена расцвета коррупции.
В 1926 году Муди был на пост губернатора будучи генеральным прокурором. Приступив к своим полномочиям, когда ему было 33, он стал самым молодым человеком, когда-либо принимавшим присягу на эту должность. Во время его срока службы (1927—1931) была восстановлена вера техасцев в государственное управление штата. Были осуществлены реформы в Департаменте автомагистралей Техаса и в состоянии пенитенциарной системы».
После выхода на пенсию с поста губернатора, Муди занимался юридической практикой и был назначен президентом Соединённых Штатов главой налоговой службы. Он женился на Милдред Пэкстон (1897—1983), уроженке Абилин (Техас). У них было двое детей.
Вся семья Муди похоронена на кладбище штата Техас, включая сына (тоже Дэн Муди (6 января 1925 года — 27 октября 2000 года)).[1]
Надгробие Муди гласит: «Чья целостность и преданность создала вечные нормы поведения на посту и в его любимом занятии, праве».
Напишите отзыв о статье "Муди, Дэн"
Примечания
- ↑ Texas State Cemetery records
Ссылки
- [www.williamson-county-historical-commission.org/Dan_Moody.htm Музей Губернатора Дэна Муди]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Муди, Дэн
– Отчего же не надо, коли ему хочется?– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
