Мужская сборная Кубы по хоккею на траве

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мужская сборная Кубы по хоккею на траве
Национальная федерация

Федерация хоккея на траве Кубы
(Federacion Cubana de Hockey, Cuban Hockey Federation)

Конфедерация

PAHF (Северная, Центральная и Южная Америка)

Рейтинг ФИХ

48 [1] (06.07.2015)

Основная
форма
Резервная
форма

Мужская сборная Кубы по хоккею на траве (англ. Cuba men's national field hockey team) — мужская сборная по хоккею на траве, представляющая Кубу на международной арене. Управляющим органом сборной выступает Федерация хоккея на траве Кубы (исп. Federacion Cubana de Hockey, англ. Cuban Hockey Federation).[2]

Сборная занимает (по состоянию на 6 июля 2015) 48-е место в рейтинге Международной федерации хоккея на траве (FIH)[1].





Результаты выступлений

Олимпийские игры

  • 1908—1976 — не участвовали
  • 1980 — 5-е место
  • 1984—2016 — не участвовали

Чемпионат мира

  • 1971—1998 — не участвовали
  • 2002 — 16-е место
  • 2006—2014 — не участвовали

Мировая лига

  • 2012/13 — 38-45-е место (выбыли в 1-м раунде)
  • 2014/15 — ?? место (выбыли во 2-м раунде)

Панамериканские игры

  • 1967—1975 — не участвовали
  • 1979 — 4-е место
  • 1983 — 6-е место
  • 1987 — не участвовали
  • 1991 — 6-е место
  • 1995 — 4-е место
  • 1999 —
  • 2003 —
  • 2007 — 5-е место
  • 2011 — 4-е место
  • 2015 — 8-е место

Панамериканский чемпионат

  • 2000 —
  • 2004—2013 — не участвовали

См. также

Напишите отзыв о статье "Мужская сборная Кубы по хоккею на траве"

Примечания

  1. 1 2 [www.fih.ch/media/8636930/fih-mens-world-rankings-july-2015.pdf Мировой рейтинг ФИХ (мужские сборные)]
  2. [es-es.facebook.com/people/Hockey-Cuba/100008625188860 Hockey Cuba]. Проверено 10 января 2015. (страница в Facebook) (исп.)

Шаблон:Национальные спортивные сборные Кубы

Отрывок, характеризующий Мужская сборная Кубы по хоккею на траве

– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.