Музеи Фёдора Михайловича Достоевского
Поделись знанием:
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
Всего в мире существует восемь литературно-мемориальных музеев Фёдора Михайловича Достоевского. Семь из них находятся в России, один — в Казахстане.
- Музей-квартира Ф. М. Достоевского (филиал Государственного Литературного музея) — первый по времени создания музей Ф. М. Достоевского. Организован в 1927—1928 годах достоеведом В.С. Нечаевой, которая стала первым директором этого музея (открытие музея состоялось 10 ноября 1928 года). Расположен в Москве, в доме, где Ф. М. Достоевский родился и провел первые пятнадцать лет своей жизни.
- Литературно-мемориальный музей Ф. М. Достоевского в Санкт-Петербурге (открыт 11 ноября 1971 года, в день 150-летия великого писателя).
- [www.litmuseum.omskportal.ru/index.php/ru/ Государственный литературный музей им. Ф. М. Достоевского в г. Омске] (открыт 28 января 1983). Годы, проведенные в Омске: с 23 января по конец февраля 1850 г.; с 6 июля 1854 по 9 июля 1859.
- Литературно-мемориальный музей Ф. М. Достоевского в Новокузнецке (Кемеровская область). Музей был открыт в доме, который снимала первая жена Ф. М. Достоевского Мария Исаева.
- Литературно-мемориальный музей Ф. М. Достоевского в Семее (Казахстан). Создание музея связано с прохождением Достоевским солдатской службы в этом городе после четырех лет каторги. О годах каторги рассказывает экспозиция Омского государственного литературного музея Ф. М. Достоевского.
- Дом-музей Ф. М. Достоевского (филиал Новгородского государственного объединённого музея-заповедника) открыт в городе Старая Русса в здании, где семья Достоевских, начиная с 1872 года, проводила лето.
- Музей-усадьба в селе Даровое (филиал Государственного историко-архитектурного, художественного и археологического музея «Зарайский Кремль») находится в подмосковной усадьбе родителей Ф. М. Достоевского, где в детстве он проводил лето.
В 2000 году в Санкт-Петербурге при поддержке института «Открытое общество» был проведен семинар под названием «Семь музеев Достоевского» и издан буклет, дающий краткую информацию обо всех музеях великого русского писателя.
Напишите отзыв о статье "Музеи Фёдора Михайловича Достоевского"
Ссылки
- [www.museum.ru/mus/name.asp?words=%C4%EE%F1%F2%EE%E5%E2%F1%EA%EE%E3%EE&keywords=1&type=0®ion=0 Список музеев Достоевского] на сайте [www.museum.ru «Музеи России»]
- [www.md.spb.ru/ Литературно-мемориальный музей Ф. М. Достоевскогов в Санкт-Петербурге]
- [www.semsk.kz/city/dost_m.htm Литературно-мемориальный дом-музей Ф. М. Достоевского в г. Семипалатинске]
- [dom-dostoevskogo.ru/ Дом-музей Ф. М. Достоевского в г.Новокузнецке]
- [web.archive.org/web/20060507181734/litsite.narod.ru/photo/dom_muz_dost/001.htm Дом-музей Ф. М. Достоевского в г.Новокузнецке (фотогалерея)]
- [mycicerone.ru/wiki/Фотографии_Московской_области Дом-музей Ф. М. Достоевского в селе Даровое (фотогалерея)]
Отрывок, характеризующий Музеи Фёдора Михайловича Достоевского
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
