Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме
| Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме | |
|---|---|
 Вход в музей | |
| Дата основания | 1988 год |
| Местонахождение | 191104 Санкт-Петербург, наб. р. Фонтанки, 34 |
| Директор | Нина Ивановна Попова |
| Сайт | [www.akhmatova.spb.ru/ www.akhmatova.spb.ru] |
Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме открыт в Санкт-Петербурге 24 июня 1989 года, к столетию со дня рождения поэтессы.
История создания
Дворец Шереметевых («Фонтанный дом», р. Фонтанки наб., 34) — 1730-е — нач. 1740-х гг., 1746—1750-е гг., арх. Чевакинский С. И., кон. XVIII — нач. XIX вв., арх. Воронихин А. Н., арх. Кваренги Д., арх. Старов И. Е., 1821—1824 гг., арх. Квадри Д. И., 1828 г., арх. Квадри Д. И., 1837—1857 гг., воен. инж. Корсини И. Д. Памятник архитектуры Федерального значения.
В 1935—1941 гг. в здании находился Дом занимательной науки (экспозиция погибла во время войны).
Решение об открытии музея Исполком Ленсовета принял в 1988 году. Первоначально музей Ахматовой был открыт в 1989 году как филиал Литературно-мемориального музея Достоевского, но позднее выделен как самостоятельный музей.
На 2009 год коллекция музея насчитывает порядка 50 тысяч единиц хранения. В это число включены, помимо прочего, книги писателей Серебряного века с автографами, издания книг Ахматовой, фотографии, рукописи (как самой Ахматовой, так и её современников) и многое другое[1].
Адрес
Музей расположен в Санкт-Петербурге в южном флигеле Шереметевского дворца по адресу Набережная реки Фонтанки, дом 34. Вход в музей осуществляется со стороны Литейного проспекта, через арку дома 53.
- Akhmatovatable.jpg
Письменный стол Анны Ахматовой. Лежат подлинные письма поэта в защиту репрессированного сына.
- Table journals.jpg
Журнальный столик.
- Pathephone.jpg
Патефон.
- Kitchenette.jpg
Кухня.
- PuninCoat.jpg
После ареста бывшего мужа Ахматова оставила висеть пальто Н. Н. Пунина на месте как память. Ныне висит, как прежде, в музее.
Филиалы
В качестве филиалов музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме действуют кабинет Иосифа Бродского и музей Льва Гумилёва.
Музей в Автово
В Санкт-Петербурге, в историческом районе Автово существует ещё один музей, связанный с А. Ахматовой и той исторической эпохой. Это Муниципальный музей «[www.akhmatova.org/museums/aa_servek.htm Анна Ахматова. Серебряный век]», созданный под руководством В. А. Биличенко. Он занимает первый этаж обычного жилого дома массовой застройки XX века и в этом смысле мемориальным не является, но собирает коллекцию, связанную с жизнью и творчеством поэтессы, её близких и творческих людей той эпохи.
См. также
Напишите отзыв о статье "Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме"
Примечания
- ↑ [www.akhmatova.spb.ru/history.php История музея]
Ссылки
- [www.akhmatova.spb.ru/ Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме]
|
Это заготовка статьи о музеях. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о Санкт-Петербурге. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
