Музей Миккеля
| Музей Миккеля (эст. Mikkeli muuseum) | ||
|---|---|---|
| ||
| Дата основания | 25 июня 1997 | |
| Основатель | Йоханнес Миккель | |
| Местонахождение | Weizenbergi д. 28, Таллин, Эстония | |
| Посетителей в год | 10 744 (2013)[1] | |
| Директор | Marie Johanson | |
| Сайт | [www.mikkelimuuseum.ee/en www.mikkelimuuseum.ee] | |
| | ||
Музей Миккеля (эст. Mikkeli muuseum) — филиал Эстонского художественного музея, расположенный на территории дворцово-паркового ансамбля Кадриорг в Таллине. В нём представлена главным образом коллекция западного искусства и керамики, а также китайский фарфор, подаренный музею коллекционером Йоханнесом Миккелем в 1994 году.
Содержание
История
Музей был основан как место для размещения коллекций произведений искусства Йоханнеса Миккеля, который в 1994 году пожертвовал свои собрания зарубежного искусства Эстонскому художественному музею. Йоханнес Миккель (1907-2006), выходец из южной Эстонии, изучал различные дисциплины (в том числе и искусство) в Тартуском университете, после Второй мировой войны работал управляющим в нескольких антикварных магазинах Таллина. Благодаря своим связям он смог собрать коллекцию нынешнего музея. В 1996 году здание бывшей кухни, построенное в 1754 году, дворца Кадриорг было отремонтировано для размещения в нём коллекций Миккеля[2].
Коллекция
Коллекция музея составляет около 600 различных предметов искусства. Основу коллекции составляет большое количество западных графических работ XVI—XIX веков, среди которых особенно выделяются работы, относящиеся к Золотому веку голландской живописи. В их число входят работы таких мастеров как Альбрехт Дюрер, Лукас Кранах, Рембрандт, Клод Лоррен, Адриан ван Остаде, Якоб ван Рёйсдал и Фелисьен Ропс. Значительную часть коллекции составляют также картины примерно того же периода, среди них можно выделить картины Мельхиора де Хондекутера и Жан-Франсуа де Труа, портрет из студии Антониса ван Дейка[2][3].
Кроме того, в музее выставляются европейская керамика и китайский фарфор. Музей Миккеля — единственное место в Эстонии, где широко представлена европейская керамика. охватывающая несколько столетий. Основу коллекции фарфора составляет мейсенский фарфор, также в нею входят севрский фарфор, Royal Copenhagen и продукция российского Императорского фарфорового завода. Коллекцию китайского фарфора преимущественно составляет сине-белый фарфор[3].
Галерея
|
См. также
Напишите отзыв о статье "Музей Миккеля"
Примечания
- ↑ [www.kul.ee/sites/default/files/copy_of_kum_haldusala_muuseumide_kylastatavus_2013.pdf Kultuuriministeeriumi haldusala muuseumide külastatavus 2013] (Estonian) (PDF). Kultuuriministeerium. Проверено 24 мая 2015.
- ↑ 1 2 [www.mikkelimuuseum.ee/en/museum/johannes-mikkel About Johannes Mikkel]. Art Museum of Estonia. Проверено 24 мая 2015.
- ↑ 1 2 [www.kunstimuuseum.ee/en/art-collections/johannes-mikkel-collection Johannes Mikkel collection]. Art Museum of Estonia. Проверено 24 мая 2015.
Ссылки
- [www.mikkelimuuseum.ee/en/ Официальный сайт музея]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Музей Миккеля
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
