Музей ОАО «Мотовилихинские заводы»
Поделись знанием:
К:Музеи, основанные в 1976 году
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.
Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
(перенаправлено с «Музей ОАО "Мотовилихинские заводы"»)
| Технический музей ОАО «Мотовилихинские заводы» | |
|---|---|
 Пермская Царь-пушка в музее ОАО "Мотовилихинские заводы" | |
| Дата основания | 1976 |
| Местонахождение | Пермь, ул. 1905 года, 20 |
| Посетителей в год | более 4000 |
| Директор | Ашихмин Евгений Геннадьевич |
Музей ПАО «Мотовилихинские заводы» — музей представляющий историю развития предприятия с момента принятия Петром Первым решения о строительстве на Урале медеплавильных заводов до наших дней.
Содержание
История
Открыт в 1976 г. по решению руководства и партийной организации завода. Предыдущее название Музей истории завода им. В. И. Ленина, с 1992 г. — Музей истории ОАО «Мотовилихинские заводы».
Основатель музея Михаил Вольфович Ротфельд (1914—2002). По инициативе Ротфельда М. В. начала создаваться открытая площадка музея, на которой представлены крупногабаритные изделия, выпускаемые заводом в разные годы: образцы артиллерии, пусковых установок, нефтяного оборудования.
Руководители музея
- 2010 г. — н. д. — Ашихмин Евгений Геннадьевич
- 1997 г. — 2010 г. — Мишланова Вера Анатольевна
- 1976 г. — 1997 г. — Ротфельд Михаил Вольфович
Экспозиция
Экспозицию музея можно разбить на две части:
- Экспозиция, размещенная в отдельном здании построенном в 19 веке. Музейное собрание (4 160 ед. хранения) включает материалы по истории завода, знамена и награды, образцы продукции разных лет, личные фонды директоров завода, ветеранов, знатных заводчан, макеты оборудования и другое. Экспозиция знакомит с историей завода от основания (1736 г.) до наших дней; с теми, кто внес значительный вклад в его развитие: директорами Н. В. Воронцовым, Н. Г. Славяновым, П. К. Премудровым, А. И. Быховским, В. Н. Лебедевым; Героями труда и Героями Социалистического труда; передовиками производства. Вниманию посетителей представлены манеж рудника XVIII в. в натуральную величину, копии рисунков Мотовилихинского завода президента Берг-коллегии Шлаттера; монеты, изготовленные из мотовилихинской меди на Екатеринбургском монетном дворе и многое другое.
- Экспозиция, размещенная на открытой площадке. Состоит из образцов военной техники, изготовленной на заводе в разные годы. До 2012 года на площадке были представлены образцы оборудования для нефтяной отрасли. Особый интерес представляет изготовленная в 1868 году для защиты Петербурга 20-ти дюймовая чугунная пушка. По массе она превосходит знаменитую «Царь-пушку», поэтому это орудие часто именуют «Пермской Царь-пушкой».
Перечень экспонатов открытой площадки
Артиллерия
- 20-ти дюймовая чугунная пушка
- Зарядный ящик к гаубице образца 1910 года
- Гаубица 1867 года
- 76,2-мм горная пушка 2А2
- 76-мм полковая пушка образца 1927 года с зарядным ящиком
- 76-мм опытная полковая пушка (МЗ-2)
- 100-мм орудие-пусковая установка 2А70
- 100-мм полевая пушка образца 1943 года (БС-3)
- 115-мм танковая пушка 2А20
- 120-мм орудие 2Б16
- 120-мм возимый миномёт 2Б11
- 122-мм полевая гаубица образца 1910 года
- 122-мм гаубица образца 1910/30 годов на металлических колесах
- 122-мм гаубица образца 1938 года (М-30)
- 125-мм танковая пушка 2А46М-1
- 152-мм гаубица-пушка образца 1937 года (МЛ-20)
- 122-мм корпусная пушка обр. 1931/37 г. (А-19)
- 130-мм пушка М-46
- 152-мм пушка М-47
- 152-мм буксируемая пушка 2А36 «Гиацинт-Б»
- 152-мм буксируемая гаубица 2А65 «Мста-Б»
- 152-мм пушка-гаубица Д-20
- 152-мм гаубица Д-22 (2А33) — качающая часть САУ 2С3 «Акация»
- 152-мм гаубица-пушка МЛ-20С — качающая часть САУ СУ-152 и ИСУ-152
- 160-мм дивизионный миномёт образца 1949 года (М-160)
Самоходная артиллерия
- 120-мм самоходное артиллерийское орудие 2С9 «Нона-С»
- 122-мм самоходная гаубица 2С1 «Гвоздика»
- 152-мм самоходная гаубица-пушка МЛ-20С — САУ ИСУ-152
- 152-мм самоходная гаубица 2С3 «Акация»
- 152-мм самоходная пушка 2С5 «Гиацинт-С»
- 240-мм самоходный миномет 2С4 «Тюльпан»
- Машина командира дивизиона 1В14М
Зенитные пушки
- 130-мм зенитная пушка КС-30
- 37-мм автоматическая зенитная пушка образца 1939 года — 61-К
Ракетные системы
- Перевозимая пусковая установка 5П851 ЗРК С-300П
- Пусковая установка 5П73 ЗРК С-125
- Пусковая установка 5П72 ЗРК С-200
- Пусковая установка СМ-90 ЗРК С-75
Реактивные системы залпового огня
- Боевая машина 2Б5 РСЗО 9К51 «Град»
- Транспортная машина 9Т450 РСЗО 9К51 «Град»
- Боевая машина 9П140 РСЗО «Ураган»
- Транспортная машина 9Т452 РСЗО «Ураган»
- Боевая машина 9А52-2 РСЗО «Смерч»
- Транспортная машина 9Т254-2 РСЗО «Смерч»
- Пусковая установка "Алан"
Командно-штабные машины
- Командно-наблюдательный пункт командира дивизиона 1В14М
Баллистические ракеты
- Баллистическая ракета средней дальности Р-12 (8К63)
- Межконтинентальная баллистическая ракета РС-12 (8К98)
Посещение музея
Экспозиция на открытой площадке доступна для посетителей ежедневно в светлое время суток. Закрытая экспозиция доступна по будням с 9.00 до 16.00. Вход свободный.
См. также
Напишите отзыв о статье "Музей ОАО «Мотовилихинские заводы»"
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Музей ОАО «Мотовилихинские заводы» - [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1803847525 Музей истории ОАО «Мотовилихинские заводы»]
- [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1803847487 ОАО «Мотовилихинские заводы», (Пермский машиностроительный завод им. В. И. Ленина)]
- [mz.perm.ru/press-center/news/company_news/yr2011/mn7/dy4/391 В музее «Мотовилихи» началось пополнение площадки с военной техникой]
Отрывок, характеризующий Музей ОАО «Мотовилихинские заводы»
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.
Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
