Гай Музоний Руф
| Гай Музоний Руф | |
| Gaius Musonius Rufus | |
| Дата рождения: |
ок. 30 г. н.э. |
|---|---|
| Дата смерти: |
ок. 101/102 г. н.э |
| Направление: |
стоицизм |
Гай Музоний Руф (лат. Gaius Musonius Rufus; I век н э.) — римский философ-стоик[1]. Преподавал философию в Риме во время правления Нерона, впоследствии в 65 году н. э. был изгнан, вернулся в Рим после прихода к власти Гальбы. Ему было разрешено остаться в Риме, когда Веспасиан в 71 г. н. э. подвергнул высылке из города всех других философов, но, в итоге, он также был в ссылке и вернулся после смерти Веспасиана. Сохранились фрагменты его лекций. Его философия оказала сильное влияние на позднеантичных и христианских авторов. Учитель Эпиктета.
Музоний уделял больше внимание этике, чем логике и физике. Его философия во многом схожа с философией Эпиктета, но более прагматической и социальной направленности, состоит из правил поведения в конкретных жизненных ситуациях. Центральное убеждение в его этике, что все люди имеют задатки для добродетельной жизни.
Сочинения
- Cora Lutz, (1947), Musonius Rufus: The Roman Socrates. Printed in: Yale Classical Studies, Volume X. Edited by A. R. Bellinger. Yale University Press. Перевод на англ. и комментарий.
Напишите отзыв о статье "Гай Музоний Руф"
Примечания
- ↑ [www.iep.utm.edu/musonius/ Гай Музоний Руф] — статья в Internet Encyclopedia of Philosophy
Литература
- Античная философия: Энциклопедический словарь. М., 2008. С.496-498. ISBN 5-89826-309-0 (ошибоч.)
- J. T. Dillon, (2004), Musonius Rufus and Education in the Good Life: A Model of Teaching and Living Virtue. University Press of America. ISBN 0-7618-2902-4
- Pieter Willem Van Der Horst: Musonius Rufus and the New Testament. A Contribution to the Corpus Hellenisticum. In: Novum Testamentum Nr. 16 (1974), S. 306—315.
Отрывок, характеризующий Гай Музоний Руф
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
