Музыкальное произведение

Музыка́льное произведе́ние (опус) в широком смысле — всякая музыкальная пьеса, в том числе, народная песня или инструментальная импровизация. Также музыкальное произведение есть категория музыкальной эстетики, обозначающая ограниченный историческими и культурными рамками результат композиторской деятельности. Музыкальным произведениям свойственны внутренняя завершённость и мотивированность целого, индивидуализированность содержания и формы, за которыми стоит личность автора, детальная фиксация нотной (или другого типа) записи, предполагающая искусство исполнительской интерпретации.

Музыкальное произведение как понятие и как способ существования музыки откристаллизовалось сравнительно поздно. И. Г. Гердер и В. Гумбольдт считали законченность не свойственной музыке, определяя сущность последней понятием «деятельность» (Opus, Energia, Tätigkeit), а не «произведение» (Ergon, Werk). За подобным воззрением стояла длительная традиция осознания процессуальности искусства звуков. Адама из Фульды (1490) «преходящесть» музыкального времени заставила назвать музыку «размышлением о смерти». А. Бонавентура считал, что музыкальный опус может быть «красивым и полезным» (pulchrum et utile), но не «законченным» (stabile).

Позднее, когда нотный текст в общественном сознании был отождествлён с результатом композиторской деятельности, появилось представление о завершённости звукового целого. Для музыкального авангардизма характерен разрыв с традицией музыкальных произведений; оно заменяется «открытой формой», «событием», «акцией». В наши дни музыкальное произведение как индивидуальная целостность зачастую распадается в стереотипном, «конвейерном» производстве опусов, представляющих массовую музыкальную культуру (Шлягер).

Нумерация

Практика нумерации опусов известна с 2-й половины 17 века. До конца 18 века опусы использовали издатели для инструментальных произведений одного жанра, обычно по три, шесть или двенадцать штук (например: 6 органных концертов op.4 Генделя; 12 сонат op.2 Вивальди) для того, чтобы различать их. С конца 18 века опусы стали использовать композиторы, чтобы помочь идентифицировать свои сочинения. Опусы обычно ставились по мере создания произведений или по мере их публикации. Однако некоторые композиторы использовали опусы непоследовательно или вообще не использовали. Также, такие композиторы как Лист, Дебюсси, Барток и Стравинский вначале использовали, но потом прекращали практику нумерации своих изданий. А, например, Прокофьев назначал новые номера опусов даже к новым редакциям произведений (четвертая симфония имеет два номера: 1-я редакция – op.47; 2-я - op.112) и неоконченным произведениям (десятая соната - op.137).

Аббревиатура WoO (от нем. Werke ohne Opuszahl) означает произведение без номера опуса. Этот термин применяется к безопусным произведениям Бетховена, Р.Шумана и Брамса и составлен музыковедами.

Латинский термин opus posthumum означает произведение, изданное после смерти композитора. Например, последние номера опусов Ф.Мендельсона, Шопена и Чайковского изданы и назначены после их смерти.

Поскольку перечень опусов не всегда может считаться полным каталогом сочинений данного композитора, каталоги иногда создают музыковеды. Существуют музыковедческие каталоги практически всех известных композиторов. Наиболее известные каталоги – это BWV (Bach-Werke-Verzeichnis – перечень произведений И.С. Баха); KV (Köchel-Verzeichnis – каталог произведений Моцарта, составленный Л. Кёхелем); RV (Ryom-Verzeichnis – каталог сочинений Вивальди, составленный П. Риомом); D (каталог произведений Шуберта, составленный О. Дойчем); S (каталог произведений Листа, составленный Г. Сёрлом).

В России в значении слова «опус» также употребляется слово «сочинение» (соч.). Во Франции слово oeuvre, в Австрии и Германии слово Werk.

Виды музыкальных произведений

• Песня
  • Ария
  • Ариозо
  • Вокализ
• Танцы
  • Менуэт
  • Сарабанда
  • Полонез
  • Вальс
  • Полька
• Ноктюрн
• Прелюдия и фуга
• Соната
• Симфония
• Концерт
• Фильмы
• Мультфильмы

Литература

• Назайкинский Е. В. Логика музыкальной композиции. — М., 1982.
• Чередниченко Т. В. «Музыкальное произведение» // Музыкальный энциклопедический словарь.

Отрывок, характеризующий Музыкальное произведение

– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.