Музыка Башкортостана

Музыка Башкортостана — музыка народов, населяющих Республику Башкортостан за свою историю.

История

Музыкальное творчество башкир имеет древние корни. Песенно-поэтический фольклор башкир состоит из двух групп:

1. Произведения народного творчества с преобладанием в них текстового, поэтического начала — древние сказания «Кузый Курпэс и Маянхылу», «Алпамыша и Барсынхылу», «Акбузат» в форме иртэков и кубаиров. Поэтический текст кубаиров «сказывается» нараспев. Ритмика короткая, речитативного склада. Мелодии кубаиров подчинены метрике семисложного «кубаирского стиха».

2. Эпико-поэтический жанр баит — поэтическое произведение устной традиции. В основу бейета положен чаще всего драматический сюжет, об историческом или бытовом событии, ярких, героических личностях. Байты, так же как кубаиры, исполняются речитативом нараспев.

Исторические песни и наигрыши сформировались в эпоху расцвета башкирского эпоса «Урал», «Семирод», «Искендер», «Султанбек», «Боягым хан»). К XVIII веку возникает новый пласт исторических песен, в которых патриотическая тема родины и народного единства сплетается с гневными мотивами протеста и борьбы с угнетением и колонизацией (см. песни «Разорение», «Колой кантон», «Тевкелев» и др.)

Историческая песня — активно развивающийся жанр, отражающий важнейшие моменты истории башкирского народа. Есть песни о событиях первой мировой войны, о революции, гражданской войне, о памятных днях нашей действительности.

Самостоятельную группу музыкального творчества составляют лирические песни о девичьей и женской доле. Такие, как «Таштугай», «Салимакай», «Зюльхизя», «Шаура», представляют классические образы башкирского лирического мелоса. Весьма развита в башкирской музыке любовная лирика. Любонные песни отличаются целомудрием, поэтизацией чувства любви и его носителей.

Среди бытовых песен — застольные, гостевые песни, песни на шуточные и сатирические сюжеты, а также плясовые. Самостоятельную группу составляют песни колыбельные и детские. В конце XIX в. появились так называемые песни зимогоров, отражающие труд и быт башкир, работающих на промыслах, фабриках и заводах.

С установлением советской власти в Башкирии начала развиваться профессиональная культура. Были открыты музыкальные школы, музыкальный техникум (1922, с 1926 техникум искусств, с 1932 музыкальное училище в Уфе, создана Башкирская студия при Московской консерватории (1932). Среди первых профессиональных произведений — песни и хоры, а также музыка к спектаклям драматического театра (Х. К. Ибрагимов, Г. С. Альмухаметов, С. Х. Габяши, М. М. Валеев, К. Ю. Рахимов). В 40-е гг. поставлены первые национальные оперы — «Хакмар» Валеева (1940, 2-я редакция под названием «Айхылыу», совместно с Н. И. Пейко, 1943), «Мэргэн» (1940) и «Ашказар» (1944), Эйхенвальда, «Карлугас», «Чемберджи» (1941), «Акбузат» Заимова и Спадавеккиа (1942), «Азат» Муртазина (1949).

Народная музыка

Песни и инструментальные наигрыши башкир близки по содержанию и по музыкально-стилевым признакам. Инструментальная народная музыка башкир, представленная наигрышами на курае, реже на кубызе, а в послереволюционный период на гармони и скрипке. Исполнение песен и наигрышей часто предваряется легендой (йыр тарихы) об истории возникновения данной песни или напева.

О близости вокальных и инструментальных форм башкирской народной музыки говорит наличие такого оригинального вида музицирования, как «узляу» (эзлэу), представляющего собою особый способ исполнения одним певцом двухголосия, являющегося своеобразной имитацией звучания народного инструмента курая.

Классическим жанром народной песенности является группа узун кюй (протяжных медленных песен и наигрышей). По существу, термин Узун-кюй (езен кей) есть не только определение типа мелодии, им в народе определяют жанровые и стилевые черты как самого напева, так и стиль его исполнения. В широком смысле узун кюй есть совокупность стилевых и жанровых приемов, выработанных многовековой художественной практикой, когда создатель напева был и его первым исполнителем, когда мастерство импровизации, в пределах эстетических норм, выработанных традицией, лежало в основе народного искусства. В более узком смысле, под узун кюй подразумевают медленную, протяжную песню или наигрыш. Инструментальные мелодии в стиле узун кюй являются чаще всего вариантами песен, довольно своеобразными и развитыми по своей форме.

Термином «кыска кюй» (кыска кей), то есть короткая песня, определяется очень широкий пласт народно-песенного искусства, вокальные мелодии и инструментальные напевы в жанре кыска кюй обычно связаны с бытовыми и лирическими темами, но встречаются Кыска-кюй и на исторические темы.

Так же, как песни типа узун кюй, песни в стиле кыска кюй имеют свои характерные особенности, которые вероятно, складывались на протяжении очень длительного периода. Понятие кыска кюй, так же, как и узун кюй, включает в себя определенные стилевые черты напева и характера его исполнения.

По своему содержанию и жанровым признакам напевы кыска кюй можно подразделить на несколько групп. Ряд песен в стиле кыска кюй называют в народе hалмаk кей, то есть спокойная песня. Они исполняются в умеренном темпе, имеют лирико-созерцательный характер, чаще всего в них воспеваются образы природы. Можно привести, например, песни «Тюяляс», «Круглое озеро», «Степной Еркей».

К характерным особенностям башкиркой народной музыки относятся следующие:

• образно-эмоциональная содержательность;
• интонационные идиомы национальной музыки (обороты, включающие характерную интервалику, например, ходы на кварту, как наиболее типичные для озон-кюй, или ходы на большую секунду и малую терцию);
• ладовые средства (например, пентатоника);
• тембровые закономерности (имитация курая флейтой);
• типы развития, свойственные фольклорным образцам (песенно-куплетные и вариационные принципы, формы повторности, осгинатности);
• жанры вокальной и инструментальной музыки, воспроизведенные или претворенные в профессиональном музыкальном искусстве (например, озон-кюй, такмак и другие);
• композиционные структуры (например, повторность, периодичность, пара периодичностей и другие).
• широкий диапазон напевов, октавные скачки в мелодии, характерное начало песни от тонической терции к квинте, интонационный оборот по звукам трезвучия от квинты через терцию к основному тону, внутрислоговые распевы.

К особенностям башкирской музыки, имеющим черты «восточной музыки» относятся опевание, орнаментика, секвенционность, остинатность.

Изучением и записыванием башкирских народных песен занимались искусствоведы Игнатьев, А. Н. Оводов, Г. Х. Еникеев и др. С. Г. Рыбаковым, М. И. Султановым были изданы сборники музыки и песен уральских мусульман. В медресе «Галия» в г. Уфе изучали музыку (преподаватель — профессор Варшавской консерватории В. Клеменц), был создан хор и оркестр.

К наиболее древним жанрам башкирского музыкального фольклора относятся эпические кубаиры (былины) и баиты (сюжетные песни-сказы), а также свадебные причитания (сенляу) и величания (теляк). Широтой распева, метроритмической свободой, богатством мелодической орнаментики отличаются протяжные песни (озон-кой); на на мелодической скороговорке основаны четкие по структуре и ритмические рисунки, быстрые и короткие песни (кыска-кой). К кыска-кой по музыкальному характеру и складу примыкают бию-кой мелодии, сопровождающие воинственные, изобразительные (калынып-бию), лирические, шуточные, свадебные танцы и так-мак, песни-пляски типа частушек.

См. также Военная история башкир в музыке.

Орнаментика

Для украшения мелодии в башкирской музыке широко используются мелодические обороты из звуков малой длительности, что обозначается термином орнаментика. В орнаментику входят мелизмы, тираты, пассажи, колоратуры, фигурации, глосы, фиоритуры. Орнаментика бывает описана нотами, обозначенной особыми знаками, не обозначенную в нотах и импровизирующуюся исполнителем.

Вокальная и инструментальная импровизация в башкирской народной музыке являеися важной составной частью башкирского мелоса. Башкирская орнаментика в отличие от просто виртуозности исполнения имеет в своей основе некое содержание и обусловленна мастерством исполнителя.

Более ярко приемы орнаментики видны в игре на курае. Нотация музыкального прозведения для курая не отражает всех его возможносией. В игре на курае используются разные виды мелизмов:

• форшлаги при исполнении произведений «Буранбай», «Зюльхизя», «Сибай», «Урал» и др.;
• фермата — продление звука или паузы;
• артикуляционно-штриховая дифференциация - в наигрышах, для обозначения кульминационных мест - в произведениях «Гульназира», «Баик».

В башкирской музыке выделяются следующие виды орнаментики:

• узляу и обертональная трансформация (использовали кураисты А. М. Аиткулов, Дильмухаметов, Ю. М. Исянбаев, Г. З. Сулейманов, Р. Р. Рахимов);
• звукоподражательные образы (крик журавлей, перезвоны, топот копыт).

См. также Башкирская народная песня.

Академическая музыка

Начиная с XIX века русские и зарубежные композиторы обращались к башкирской народной музыке в своих сочинениях. Это композиторы A.A. Алябьев (Азиатские песни), А.Т. Гречанинов (пятнадцать башкирских мелодий), С.Г. Рыбаков, Н.Я. Мясковский (третья часть Восьмой симфонии), A.A. Эйхенвальд, Л.Б. Степанов, Л.Н. Лебединский, Н.И. Пейко, А.П. Гладковский, А.Э. Спадавеккиа, I.K. Чемберджи, К.Б. Шуберт (финал струнного квартета), А.Г. Чугаев.

С 20-х годов ХХ века в Башкортостане развивается профессиональная музыка, создаются музыкальные учебные заведения. Башкирские композиторы Х. К. Ибрагимов, М. М. Валеев, кураисты Ю. М. Исянбаев, Х. Б. Ахметов, Г. Г. Ушанов пишут музыку для спектаклей Башкирского академического театра драмы. Выдающихся башкирские музыканты — певец Г. С. Альмухаметов и кураист Юмабай Исянбаев, гастролируют по стране и за рубежом. При Обществе по изучению быта, истории и культуры Башкирии в Уфе создается искусствоведческие секции по изучению фольклора, профессиональной музыки 20-х годов. В секцию входили И. В. Салтыков, Г. С. Альмухаметов, С. Х. Габяши, А. С. Ключарев.

В Уфе открылись учебные заведения: музыкальная школа (1920), музыкальное училище (ныне Уфимское училище искусств (УУИ), 1922); башкирские студии при Московской государственной консерватории и Ленинградском хореографическом училище (1932), готовившем кадры для Башкортостана. В 1938 в Уфе открывается Башкирский оперный театр (с 1941 Башкирский государственный театр оперы и балета (ТОБ)), в 1939 — Башкирская государственная филармония (с муз. лекторием).

В годы войны вклад в музыкальную культуру Башкортостана внесли композиторы А. Э. Спадавеккиа, Н. И. Пейко, Н. К. Чем6ерджи, Эйхенвальд, Л. Б. Степанов, Ф. Е. Козицкий. В ТОБ поставлены оперы «Карлугас» Чемберджи, «Акбузат» Х. Ш. Заимова и Спадавеккиа, «За Родину» Ибрагимова и Козицкого, «Айхылу» Валеева и Пейко, «Мэргэн» и «Ашкадар» Эйхенвальда, балет «Журавлиная песнь» Степанова. Композиторами была созданы серии песен-листовок для воинов-фронтовиков, а также подготовлен сборник «Башкирские композиторы — Красной Армии» с 44 песнями. На фронт ушли студенты учившиеся в башкирской студии при Московской консерватории Р. А. Габитов, Р. А. Муртазин, Займов, Ш. З. Кульборисов, Ш. Ш. Ибрагимов, Х. Ф. Ахметов, а также уфимцы М. З. Баширов, Л. П. Атанова, К. Ю. Рахимов.

В начале 50-х годов башкирские композиторы уделяют внимание развитию хоровой, симфонической и камерно-инструментальной музыки. Были созданы: «Поэма об Урале» Габитова, кантаты «Башкортостан» и «На просторах полей» Заимова, хоровая сюита «Нефтяники Башкирии» З. Г. Исмагилова, хоры Рахимова, Валеева, Муртазина, Ахметова, воспевающие труд, дружбу народов, призывающие к борьбе за мир. Симфоническая музыка — «Лирическая сюита» Ахметова, «Героическая поэма» Н. Г. Сабитова, «Увертюра на две башкирские темы» Исмагилова, «Праздничная симфониэтта» Муртазина, «Элегия» и «Танцевальная сюита» Валеева. Балеты «Горная быль» Ключарева, «Горный орел» Сабитова и Ахметова, оперы «Салават Юлаев» Исмагилова. В 50-60-х годах создаются З. Г. Исмагиловым — опера «Салават Юлаев» (1955), лирико-психологическая драма «Шаура» («Легенда о любви», 1963), муз. комедия «Кодаса» («Свояченица», 1959), лирическая опера «Волны Агидели» (1972); Н. Г. Сабитовым — балеты «Буратино» (1960), «Гюльназира» (1963), «Горный орёл» (совм. с X. Ф. Ахметовым, 1959), «Мурзилка-космонавт» (1964), «Люблю тебя, жизнь» (1967), «Страна Айгуль» (1971); Р. А. Муртазиным — опера «Дауыл» («Буря», 1969); X. Ф. Ахметовым — опера «Замандаштар» («Современники», 1970) о башкирском рабочем классе; А. С. Ключарёвым — балет «Горная быль» (1959) на историко-героический сюжет; X. Ш. Заимовым и А. Г. Чугаевым — балет «Черноликие» (1965).

В 1968 году в Уфе был открыт Уфимский государственный институт искусств.

В целях поддержки музыкальной культуры и музыкантов Башкортостана 2 марта 1940 года был создан Союз Советских композиторов БАССР. Председателем Союза был избран М. М. Валеев, автор первой башкирской оперы «Хакмар».

В 2012 году в состав Союза композиторов Республики Башкортостан входили 31 композитор и 15 музыковедов.

Башкирская эстрада

Башкирская эстрада представлена исполнителями: Айдар Галимов, Роберт Юлдашев, Тимур ZinDan Валитов, Ильгиз Абдрахманов, музыкальные группы «Шау-Шоу», «Хомай» и «Башстайл», группа «EuroАзия»,этно-группа " Йатаган"

У истоков зарождения рок-движения в республике стояла башкирские группы «Дервиш-хан» и «Рух». Гастролируют по стране рок группы «Бурелар», ДДТ, Lumen.

Фестивали и конкурсы

Фестиваль музыки композиторов Урала и Поволжья (проводился в Уфе в 1983, 1989, 1995 годах).

Республиканский фестиваль оперного искусства «Шаляпинские вечера».

Международный конкурс-фестиваль музыкального творчества тюркской молодежи «Урал моно».

Фестиваль рок-музыки «Белая река» (с 2012 года).

Фестиваль популярной музыки и танца «Крещенские морозы».

Открытый конкурс музыкантов — исполнителей имени Наримана Сабитова.

Музыкальные коллективы

• Национальный симфонический оркестр Республики Башкортостан. Оркестр Республики Башкортостан записал «Антологию башкирской симфонической музыки» из 11 компакт-дисков. В антологию вошли классические произведения композиторов Башкортостана.
• Национальный оркестр народных инструментов Республики Башкортостан (2001)
• Оркестр ГТРК «Башкортостан»
• Камерный оркестр «Башкирия»
• Бигматур — уфимский музыкальный коллектив

Известные музыканты

• Монастырский, Вадим Наумович — пианист, заслуженный артист Башкирской АССР (1977)
• Фарит Идрисов — автор музыки гимна Башкортостана
• Баева, Вера Михайловна (р.1936) — оперная певица, народная артистка СССР (1986).
• Булатов, Рустем Баянович (р.1980) — известный рок-музыкант, вокалист группы «Lumen»
• Газиев, Идрис Мударисович (р.1960) — певец, народный артист Республики Башкортостан (1993), народный артист Республики Татарстан (2002), заслуженный артист Российской Федерации (1999).
• Губин, Андрей Викторович (1974) — российский эстрадный поп-исполнитель.
• Исмагилов, Загир Гарипович (1917—2003) — выдающийся башкирский композитор.
• Спиваков, Владимир Теодорович (1944) — российский скрипач и дирижёр, основатель и руководитель оркестра «Виртуозы Москвы», народный артист СССР (1990).
• Тиманова, Вера Викторовна (1855—1942) — пианистка.
• Шевчук Юрий Юлианович (1957) — советский и российский музыкант, поэт, композитор. Народный артист Республики Башкортостан (2005).
• Муртазин, Владислав Львович — органист, народный артист РБ
• Муртазина, Миляуша Галеевна — певица (сопрано), профессор УГИИ, «Почетный гражданин города Уфы».
• Родионов, Геннадий Степанович — певец бас, народный артист РБ.
• Никанорова, Татьяна Леонидовна (р. 1966) — певица, солистка Театра оперы и балета в Уфе, народная артистка РБ (2008).
• Губайдуллин, Марат Рустамович (1980) - российский пианист, лауреат международных конкурсов, обладатель почетной награды Сирии "За вклад и развитие академической музыки в Сирии" (2011).

Учебные заведения

Уфимская государственная академия искусств им. Загира Исмагилова

Салаватский музыкальный колледж

Уфимское училище искусств

Музыкальные колледжи и училища в Октябрьском, Давлеканово, Учалы.

Музыковедение

Первыми музыковедческими работами в Башкортостане были сообщения о концертах, гастролях музыкантов, сообщения о выступлениях артистов и исполнителей Башкортостана. Историю развития музыкального искусства в республике до Октябрьской революции описывали Ш.Бабич, М.Гафури, Х.Кильдебек, С.Л.Рамиев. После 1917 года музыкально—просветительской деятельностью в Башкортостане занимались Г.С.Альмухаметов, С.Габяши, М.В.Кугушева, И.В.Салтыков.

Одной из первых музыковедческих работ стал очерк Альмухаметова «Башҡорт сәвит музыкаһы тыуҙырыу өсөн көрәш юлында» (1933; «В борьбе за создание башкирской советской музыки»). Х.Ф.Ахметов, Л.Н.Лебединский, Н.А.Шумской, А.А.Харисов стали авторами работ о башкирской музыкальной культуре: «Композиторы Башкирии» (1955),  »Башкирские народные песни и наигрыши», «Музыкальная культура автономных республик РСФСР» (1957). Материалы Н.Ш.Губайдуллиной «История башкирской советской музыки» (1968) вошли в издание «История музыки народов СССР» (тома 1—5, 1970—1974).

В 60—70-е годы ХХ века авторами музыковедческих работ были Л.П.Атанова - статьи об Альмухаметове, М.М.Валееве, Р.Л.Габитове, Х.Ш.Заимове, Р.А.Муртазине; М.З.Багиирова о К.Ю.Рахимове; Шумская - стать о Ахметове; А.Ү.Сабитова - статья о Р.В.Сальманове; А.Г.Бикчентаева - о Сабитове; ҮВ.М.Бикмухаметова - о Ш.Ш.Ибрагимове; Р.Х.Хайруллина «Мастера оперного искусства Башкирии», «Мастера балетного искусства Башкирии», о М.Х.Хисматуллине; Б.Бикбай «Халык йырсыһы Хәбир Ғәлимов» («Народный певец Хабир Галимов»); Р.Р.Ахмадиева - о Г.С.Хабибуллине, Б.Н.Валеевой.

В 70—90-е годы в Башкортостане изданы труды о башкирской профессиональной и народной музыке: «Научно-методические записки», «Вопросы музыковедения», «Вопросы искусствознания», «Вопросы искусствоведения», «Вопросы истории башкирской музыкальной культуры» , авторами которых были Л.И.Алексеева, Г.Н.Ахмадеева, Г.С.Галина, Н.Ф.Гарипова, Н.А.Еловская, Р.Х.Исламгулова, С.Ю.Каримова, Е.К.Карпова, В.К.Ланге, М.Г.Муртазина, Т.М.Русанова, М.П.Фоменков, Р.Ю.Шайхутдинов.

В 1980-2000-е годы изданы справочные издания: «Композиторы Башкирии» (1982) Атановой, «Композиторы Советской Башкирии» (1987) Давыдовой, «Башкирская профессиональная музыка» (1994), «Композиторы и музыковеды Башкортостана» (2002); библиографический указатель «Музыкальное искусство Башкирской АССР в период развитого социализма» (1985); нотографический указатель «Башкирская народная музыка» (1988; сост. Ахметжанова). В 90-е годы изданы монографии по фольклористике — «Башкирская инструментальная музыка. Наследие» (1996) Ахметжановой, «Фактура башкирской монодии. Инструментальное исполнительство» (1998) Рахимова, «Башкирские баиты и мунажаты: тематика, поэтика, мелодика» (2006) Галиной; фольклорный сборник «Бишек йыры» (1994; «Колыбельная песня»; составитель А.М.Кубагушев), «Башҡорт халык йырҙары, йыр-риүәйәттәре» (1997; «Башкирские народные песни, песни-предания»; сост. Ф.А.Надршина), сборник «Халҡым йыры» (1995; «Песни моего народа»; сост. Ф.А.Кильдиярова), издание «Башҡорт халыҡ музыка сәнгәте» (вып. 1—3, 2001—2005; «Башкирское народное музыкальное искусство»; составитель Р.С.Сулейманов), «Башкирские народные протяжные песни»; составитель Л.К.Сальманова, «Башкирская этномузыкология» (2008) Ахметжановой и др., описания творчества композиторов — «Хусаин Ахметов» (1994), «Загир Исмагилов» (1997) Галиной, «Башкирская академическая музыка. Традиции и современность» (2005) Скурко, «Зеркало для маэстро» (2007) Л.Р.Латыповой; учебники «Очерки по истории башкирской музыки» (вып. 1—2, 2001—2006), «Башҡорт йыры» (2002; «Башкирская песня») М.С.Алкина, «Культура Башкортостана» (раздел «Музыкальное искусство») для 7—10 классов школ (2002—2005), «Башкирская музыкальная литература» для детских музыкальных школ (2005).

Интересные факты

Особенности башкирской музыки: одноголосность. Разновидности: узун-кюй (долгий, протяжный напев, включающий широкораспевные метроритмически свободные песни или инструментальные мелодии импровизационного склада), уртаса-кюй (полупротяжный напев), кыска-кюй (короткий напев, включающий скорые, чёткие по структуре ритмические моторные песни или изобразительные пьесы). К кыска-кюй примыкают различные виды инструментальных мелодий: марши, сопровождающие военные мужские танцы; кыланып-бейеу — мелодии, связанные с героическими танцами; бейеу-кюй — лирические и плясовые напевы; такмак — плясовая песня типа частушки.

Композитор Г. Свиридов, живший во время Великой Отечественной Войны в Башкортостане (г. Бирск) считал, что башкирская музыка в корне отличается от музыки всех тюркских и восточных народов и наиболее близка по своей природе к пентатонике кельтских народов.

Ф. Шаляпин дебютировал 18 декабря 1890 года в Уфе в здании зимнего театра в сольной партии оперного спектакля С. Монюшко «Галька» спектакли труппы С. Я. Семенова-Самарского. В Уфе состоялась его первая сольная партия, первый бенефис, первый автограф, первые уроки вокала.

В сентябре 1964 года в Уфе проходила Неделя башкирской музыки. В Уфу приезжали члены секретариата Союза композиторов РСФСР включая Д. Д. Шостаковича. По окончании смотра Д. Д. Шостакович сказал, что «… высокий уровень творчества башкирских композиторов очень порадовал. В то же время хочется сделать ряд критических замечаний. Башкирские композиторы еще мало создали произведений о нашем рабочем классе. Воспеть его будни, его замечательные трудовые достижения, его подвиги — их первейшая обязанность, и я уверен, что они эту обязанность в скором времени выполнят».

Литература

• С. Г. Рыбаков «Музыка и песни уральских мусульман с очерком их быта» (СПб., 1897)
• Сборник М. И. Султанов «Башкирские и татарские мотивы» (Саратов, 1916).
• Сборник народных песен «Мусульманские песни» (в том числе ок. 50 баш.), А. Т. Гречанинов, Лейпциг, изд. Т. Беляева.
• Башкирские народные песни, сост. X. Ф. Ахметов, Л. Н. Лебединский, А. И. Харысов, Уфа, 1954.
• Сборник «Союз композиторов Республики Башкортостан. Очерки жизни и творчества», Уфа. 2009.
• Башкортостан. Краткая энциклопедия под ред. Р. З. Шакурова Уфа, изд-во: «Башкирская энциклопедия», 1996 г.
• Очерки по культуре народов Башкортостана. Сост. Бенин В. Л. Уфа, изд-во: Китап, 1994 г.

Ссылки

• [givc.ru/projects/passportculturalregions/142/item2203/ Концертные организации Башкортостана]
• urokikb.narod2.ru/muzic
• lib.a-grande.ru/music.php
• www.bashkortostan.ru/republic/state_symbols.php
• kulturarb.ru/music/
• www.bashculture.ru/archives/category/music
• www.uldashfm.ru/my/online/index.htm
• wiki02.ru/encyclopedia/ornamentika/t/10446

Отрывок, характеризующий Музыка Башкортостана

– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.