Музыка КНДР

Музыка КНДР — совокупность всех музыкальных произведений, созданных в Корейской Народно-Демократической Республике.

Особенности

После разделения Кореи в 1951 году на Корейском полуострове образовалось два государства: Корейская Народно-Демократическая Республика и Республика Корея. Традиции написания революционных песен были использованы в поддержку северокорейского государства, что в итоге привело к формированию в 1980-х годах особого стиля патриотической песни, названного «тхэджун каё». Этот стиль сочетал в себе классические и корейские традиционные музыкальные формы, похожие на советскую патриотическую музыку.

В КНДР культура, в том числе и музыка, находится под жёстким контролем государства. Прослушивание южнокорейской музыки расценивается как преступление. Иностранная музыка сосредоточена в одном жанре, который правительство КНДР называет джаз.

Многие северокорейские поп-песни обычно исполняются молодыми певицами с электронным ансамблем, перкуссионистом и под аккомпанемент певцов и танцоров. Некоторые песни КНДР, такие как «Хвибарам» (кор. 휘파람, «Свисток»), стали популярны на Юге. В их творчестве заметно влияние со стороны русской и корейской поп-музыки, а названия песен выглядят как «Наша жизнь — песня», «Мы будем держать штыки крепче», «Радость от изобильного урожая в песне механизации», «Дорогой генерал использует магию для сокращения расстояния» (подразумевается неусыпный контроль генерала, бывающего ежедневно во многих местах).

Диджей Би-би-си Энди Киршо (англ. Andy Kershaw), посетив КНДР, отметил, что доступна музыка только определённых исполнителей (Чон Хе Ён, Ким Кван Сук, Чо Кым Хва, Ли Пхун Хи), а среди групп — Коллектив лёгкой музыки «Ванджэсан», труппа «Мансудэ» и электронный ансамбль «Пхочхонбо», которые играют в стиле, названном Энди «лёгкий инструментал с популярным вокалом». Существует также Государственный симфонический оркестр, Компания оперы «Море крови», два хора, оркестр и ансамбль, посвящённые Юн Исану; все находятся в Пхеньяне. Пхеньянская киностудия также производит много инструментальных композиций и песен для своих фильмов.

История

Музыка КНДР, как и вся корейская музыка, включает в себя народную и классическую. Среди её жанров — санджо, пхансори и нонак. Пхансори — это сольные вокальные произведения, исполняемые под аккомпанемент ударных. Существует пять основных тем лирики, каждый исполнитель привносит в историю что-то своё, зачастую добавляя свежие шутки и ведя диалог с аудиторией. Нонак — сельская ударная музыка, обычно исполняемая 20-30 участниками. Санджо — полностью инструментальная музыка с ускоряющимся темпом. Инструменты включают в себя барабан чангу и мелодичные каягым и аджэн.

Музыка в КНДР следует принципам идей Чучхе (опора на собственные силы). Основными характеристиками этой музыки является хорошая продуманность композиций, а образы и лирика имеют исключительно государственно-патриотическое содержание. Некоторые религиозные и народные (до образования КНДР) музыкальные произведения до сих пор существуют в КНДР.

Большинство музыкальных жанров — это патриотическая песня, известная как тэджун каё (кор. 대중 가요), получившая своё развитие в 1980-х годах. В большинстве случаев песни исполняют женщины под аккомпанемент коллектива или хора, сопровождаемые крупным оркестром (западный стиль и или гибрид западного с традиционным стилем) или духовым. Сочинение и исполнение музыки в КНДР находится под полным контролем государства, в связи с этим вся лирика носит оптимистичный характер. Очень много музыки создаётся для кинофильмов, а работы такого корейского композитора как Юн Исана, который большую часть своей жизни провёл в Германии, популярны в КНДР.

В КНДР традиционные инструменты были адаптированны под современные стандарты, чтобы конкурировать с западными. Многие старые музыкальные формы, которые остаются и используются в традиционном исполнении, были приспособлены для идей современной коммунистической КНДР, восхваления Ким Ир Сена, его сына Ким Чен Ира и внука Ким Чен Ына, а также для песен о воссоединении Кореи.

Действующие музыкальные коллективы и ансамбли

Военные:

• Ансамбль песни и пляски Корейской народной армии
• Государственный заслуженный хор и ансамбль Корейской народной армии
• Ансамбль песни и пляски военно-морских сил Корейской Народно-Демократической Республики
• Ансамбль песни и пляски Военно-воздушных сил Корейской Народно-Демократической Республики
• Ансамбль песни и пляски департамента общественной безопасности КНДР
• Центральный военный оркестр департамента Народных вооружённых сил КНДР

Гражданские:

• Национальный оркестр Ынхасу
• Государственный симфонический оркестр Корейской Народно-Демократической Республики
• Симфонический оркестр Исанъюн
• Электронный ансамбль Почхонбо
• Коллектив лёгкой музыки Ванъджэсан
• Музыкальные коллективы под руководством труппы Мансудэ
  • Заслуженный женский инструментальный ансамбль MAT
  • Коллектив Самджиён MAT
• Оркестр Центрального радио и телевидения
• Оркестр Пхеньянской киностудии
• Моранбон
• Чхонбон

Источники

• [www.bbc.co.uk/programmes/p005y2pj BBC Radio 3 Audio (75 минут). Kershaw в Северной Корее, часть 1 на 25 ноября 2010 года].
• [www.bbc.co.uk/programmes/p005y2pm BBC Radio 3 Audio (90 минут). Kershaw в Северной Корее, часть 2 на 25 ноября 2010 года.]
• [www.pyongyang-metro.com/metromusic.html Музыка Пхеньянского метро (с возможностью загрузки mp3)]
• [www.robpongi.com/pages/thumbsPROMO.html Сюжеты северокорейского телевидения — включает в себя северокорейские видеоклипы старых народных мелодий, инструментальных, песни и танцы, исполненные очень талантливыми детьми и пропагандистские мелодии.]
• [www.big.or.jp/~jrldr/w/ig11.html Ким Чен Ир чанъни норэ] — пример музыки КНДР, с текстами (на корейском) и mp3 записи: (лицензированы для некоммерческого использования).

Отрывок, характеризующий Музыка КНДР

Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.