Мунгу

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Мунгу́ (монг. мөнгө?, ᠮᠥᠩᠭᠦ? — «серебро», «деньги», «монета»[1]) — монгольская разменная денежная единица, сотая часть тугрика. Впервые выпущена в феврале 1926 года. Существовали монеты номиналом в 1, 2, 5, 10, 15, 20 и 50 мунгу. Чеканились в серебре, позднее в алюминиевой бронзе, медно-никелевом сплаве, алюминии. Алюминиевые монеты в 1, 2, 5 мунгу имеют отверстие. В 1993 году были выпущены банкноты в 10, 20 и 50 мунгу.

Начиная с первого выпуска 1926 года и до 1991 года все монгольские разменные монеты чеканились на Ленинградском монетном дворе.

Напишите отзыв о статье "Мунгу"



Ссылки

  • [www.numizm.ru/html/m/mungu.html Словарь нумизмата: Пер. с нем. /Х.Фенглер, Г.Гироу, В.Унгер/ 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Радио и связь, 1993]

Примечания

  1. Кручкин, Ю. Большой современный русско-монгольский — монгольско-русский словарь. = Орос-монгол — монгол-орос орчин үеийн хэлний дэлгэрэнгүй толь бичиг. М.: АСТ: Восток — Запад, 2006. — 927 с. ISBN 5-478-00365-4


Отрывок, характеризующий Мунгу

Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].