Муне, Поль
| Поль Муне | ||
| фр. Paul Mounet | ||
| Имя при рождении: |
Жан-Поль Сюлли | |
|---|---|---|
| Место рождения: | ||
| Награды: |
| |
Поль Муне́ (фр. Paul Mounet, 5 октября 1847 - 10 февраля 1922) - французский актёр театра и кино.
Содержание
Биография
Поль Муне родился в Бержераке в 1847 году. Он был младшим братом актёра Жана Муне-Сюлли. Учился на врача, но впоследствии выбрал игру в кино и театре. Актёрский дебют Муне состоялся в 1880 году в парижском театре «Одеон» в спектакле «Гораций».
В 1889 году Поль впервые играет в Комеди Франсэз, и через два года он становится его сосьетером. Муне получил признание благодаря ролям пьесах «Эринии», «Девочка из Арля», «Отелло», «Патри», «Гамлет», «Ярость», «Энтони», «Король», «Загадка», «Дедал» и «Царь Эдип».
Муне играл в нескольких фильмах, сыграл главную роль в немом чёрно-белом фильме «Макбет» 1909 года режиссёра Андре Кальметта.
Муне служил в Парижской консерватории в должности профессора, среди его учеников Пьер Френе, Валентина Тессье, Элен Дьюдон, Франсуа Россе, Мариоар Вентура. Удостоен звания кавалера ордена Почётного легиона.
Муне умер от болезни сердца 10 февраля 1922 года[1].
Театр
- 1909: «Ярость» А. А. Жюля-Буа, Комеди Франсэз
- 1913: «Yvonic» Поля и Жанны Ферье, Комеди Франсэз
- 1920: «Ромео и Джульетта», У. Шекспира, Комеди Франсэз
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1909 | ф | Риголетто | Rigoletto | |
| 1909 | ф | Макбет | Macbeth | Макбет |
| 1909 | ф | Возвращение Одиссея | The Return of Ulysses | Одиссей |
| 1910 | ф | Наследница | L'Héritière | Луи XI |
| 1912 | ф | Якобиты | Les Jacobites | |
| 1917 | ф | По правде | Par la vérité |
Напишите отзыв о статье "Муне, Поль"
Примечания
- ↑ [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=9904E1DC1E30EE3ABC4952DFB4668389639EDE PAUL MOUNET, NOTED FRENCH ACTOR, DEAD; Leading Member of the Comedie Francaise a Victim of Heart Disease at 75 Years.], New York Times (February 11, 1922). Проверено 18 ноября 2010.
Отрывок, характеризующий Муне, Поль
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
