Муниципалитеты Пуэрто-Рико

Список муниципалитетов

№	Муниципалитет (рус.)	Муниципалитет (исп.)	Год образования	Население, чел. (2010)	Площадь, км²
1	Адхунтас	Adjuntas	1815	19 483	172,73
2	Агуада	Aguada	1508	41 959	79,90
3	Агуадилья	Aguadilla	1780	60 949	94,61
4	Агуас-Буэнас	Aguas Buenas	1838	28 659	77,92
5	Айбонито	Aibonito	1824	25 900	81,10
6	Аньяско	Añasco	1733	29 261	101,75
7	Аресибо	Arecibo	1616	96 440	326,20
8	Арройо	Arroyo	1855	19 575	38,87
9	Барселонета	Barceloneta	1881	24 816	48,41
10	Барранкитас	Barranquitas	1803	30 318	88,71
11	Баямон	Bayamón	1772	208 116	114,80
12	Кабо-Рохо	Cabo Rojo	1771	50 917	182,27
13	Кагуас	Caguas	1775	142 893	151,77
14	Камуй	Camuy	1807	35 159	120,06
15	Канованас	Canóvanas	1909	47 648	85,12
16	Каролина	Carolina	1816	176 762	117,38
17	Катаньо	Cataño	1927	28 140	12,55
18	Каей	Cayey	1773	48 119	134,51
19	Сейба	Ceiba	1838	13 631	75,20
20	Сьялес	Ciales	1820	18 782	172,31
21	Сидра	Cidra	1809	43 480	93,29
22	Коамо	Coamo	1579	40 512	202,15
23	Комерио	Comerío	1826	20 778	73,56
24	Коросаль	Corozal	1795	37 142	110,26
25	Кулебра	Culebra	1880	1 818	30,10
26	Дорадо	Dorado	1842	38 165	59,80
27	Фахардо	Fajardo	1772	36 993	77,34
28	Флорида	Florida	1971	12 680	39,39
29	Гуаника	Guánica	1508	19 427	95,96
30	Гуаяма	Guayama	1736	45 362	168,32
31	Гуаянилья	Guayanilla	1833	21 581	109,48
32	Гуаянабо	Guaynabo	1769	97 924	71,43
33	Гурабо	Gurabo	1815	45 369	72,24
34	Атильо	Hatillo	1823	41 953	108,21
35	Ормигуэрос	Hormigueros	1874	17 250	29,37
36	Умакао	Humacao	1722	58 466	115,90
37	Исабела	Isabela	1819	45 631	143,23
38	Хаюя	Jayuya	1911	16 642	115,33
39	Хуана-Диас	Juana Díaz	1798	50 747	156,13
40	Хункос	Juncos	1797	40 290	68,61
41	Лахас	Lajas	1883	25 753	155,27
42	Ларес	Lares	1827	30 753	159,16
43	Лас-Мариас	Las Marías	1871	9 881	120,07
44	Лас-Пьедрас	Las Piedras	1773	38 675	87,75
45	Лоиза	Loíza	1719	30 060	50,17
46	Лукильо	Luquillo	1797	20 068	66,85
47	Манати	Manatí	1738	44 113	119,48
48	Марикао	Maricao	1874	6 276	94,85
49	Маунабо	Maunabo	1799	12 225	54,57
50	Маягуэс	Mayagüez	1760	89 080	201,11
51	Мока	Moca	1772	40 109	130,38
52	Моровис	Morovis	1818	32 610	100,67
53	Нагуабо	Naguabo	1821	26 720	133,80
54	Наранхито	Naranjito	1824	30 402	70,97
55	Ороковис	Orocovis	1772	23 423	164,78
56	Патильяс	Patillas	1811	19 277	120,95
57	Пеньюэлас	Peñuelas	1793	24 282	115,57
58	Понсе	Ponce	1692	166 327	297,23
59	Кебрадильяс	Quebradillas	1823	25 919	58,74
60	Ринкона	Rincón	1771	15 200	37,01
61	Рио-Гранде	Río Grande	1840	54 304	157,01
62	Сабана-Гранде	Sabana Grande	1813	25 265	92,80
63	Салинас	Salinas	1851	31 078	179,67
64	Сан-Херман	San Germán	1573	35 527	141,16
65	Сан-Хуан	San Juan	1509	395 326	123,93
66	Сан-Лоренсо	San Lorenzo	1811	41 058	137,55
67	Сан-Себастьян	San Sebastián	1752	42 430	182,39
68	Санта-Исабель	Santa Isabel	1842	23 274	88,11
69	Тоа-Альта	Toa Alta	1751	74 066	69,98
70	Тоа-Баха	Toa Baja	1745	89 609	60,19
71	Трухильо-Альто	Trujillo Alto	1801	74 842	53,77
72	Утуадо	Utuado	1739	33 149	294,04
73	Вега-Альта	Vega Alta	1775	39 951	71,82
74	Вега-Баха	Vega Baja	1776	59 662	118,78
75	Вьекес	Vieques	1852	9 301	131,49
76	Вильяльба	Villalba	1917	26 073	92,31
77	Ябукоа	Yabucoa	1793	37 941	142,99
78	Яуко	Yauco	1756	42 043	176,61

Мона (Mona) — остров, являющийся частью муниципалитета Маягуэс.

Ссылки

• [www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/rq.html CIA World Factbook - Puerto Rico]

Отрывок, характеризующий Муниципалитеты Пуэрто-Рико

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…