Мунк, Кай

Кай Мунк
Kaj Harald Leininger Petersen
Место рождения:	Марибо, остров Лолланн,Дания
Дата смерти:	5 января 1944(1944-01-05)
Место смерти:	Дания
Род деятельности:	публицист
Язык произведений:	датский

Кай Мунк (дат. Kaj Munk, настоящее имя Кай Харальд Лейнингер Петерсен (дат. Kaj Harald Leininger Petersen; 13 января 1898 — 5 января 1944) — датский драматург, поэт, публицист и лютеранский пастор.

Биография

Рано осиротел. Приёмные родители дали ему фамилию Мунк. Учился в Нюкёбинге и Копенгагене, закончил богословский факультет Копенгагенского университета (1924). Испытал влияние грундтвигианства. C 1924 - викарий Ведерсё (Ютландия). Был убеждённым антифашистом, в открытой печати критиковал итальянский фашизм и германский нацизм за преследования евреев. За свои убеждения был арестован гестапо и погиб в концлагере под Силькеборгом. По Лютеранскому церковному календарю 14 августа отмечается день памяти Мунка как мученика.

Творчество

Его пьесы, из которых наиболее известна религиозная драма Слово (1925, опубл. 1932), включённая в Датский культурный канон, экранизированная Густавом Муландером в 1943, К.Т.Дрейером в 1955, Томом Сегербергом в 1962, до сих пор с успехом идут на сцене Королевского театра Дании. Их ставят крупные режиссёры в других странах Европы: так французский актёр и режиссёр Артюр Нозисьель показал Слово в сценической обработке Мари Даррьёсек на Авиньонском фестивале в 2008.

Признание и наследие

C 1945 Фонд Кая Мунка вручает ежегодную премию его имени. Центр исследований творчества Мунка создан в 2005 в университете Ольборга. Имя Мунка носит средняя школа в Хофддорпе ([www.kajmunk.nl/#./?&_suid=140316583899403435281259226262]). Литература о нём на разных языках мира труднообозрима, о нём снято несколько документальных фильмов.

Ссылки

• [www.kajmunk.dk/ Персональная страница] (датск.) (нем.) (англ.)
• [www.imdb.com/name/nm0612924/ На сайте IMDB]

Отрывок, характеризующий Мунк, Кай

Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.