Мунчан, Славко
| Славко Мунчан | |
| серб. Славко Мунћан | |
| Псевдоним |
Сава, Саша |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти |
5 сентября 1941 (31 год) |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1941 |
| Часть |
Южнобанатский партизанский отряд |
| Сражения/войны | |
| Награды и премии |
|
Славко Мунчан (серб. Славко Мунћан; 6 июня 1910, Крушчица — 5 сентября 1941, Вршац) — югославский студент, партизан Народно-освободительной войны Югославии и Народный герой Югославии.
Биография
Родился 6 июня 1910 года в селе Крушчица близ Белы-Црквы. Окончил начальную школу в родном селе, шесть классов средней школы (гимназии) в Беле-Цркве и два класса в Вршаце (там же сдал экзамены). В 1930 году поступил на юридический факультет Белградского университета.
Будучи учеником гимназии во Вршаце, Славко Мунчан вступил в революционное молодёжное движение и стал одним из первых членов Союза коммунистической молодёжи Югославии. Будучи студентом, участвовал активно в студенческом движении университета, организовывал демонстрации и различные акции протеста против правившего короля Александра I. Благодаря своему ораторскому таланту привлёк внимание других юных студентов из Баната — Деяна Бранковича, Страхине Стефановича, Марко Стояновича и т.д. В Коммунистическую партию Югославии принят в 1933 году.
После серии демонстраций в феврале 1933 года Мунчан был арестован вместе с сотнями других студентов. При обыске в его доме полиция обнаружила огромное количество марксисткой литературы. Славко был отправлен в тюрьму на месяц и исключён из университета. После освобождения он был отправлен обратно в родной город. Лишившись права на восстановление в университете, Мунчан занялся партийно-революционной деятельностью, организовывая новые ячейки Компартии и Союза коммунистической молодёжи. Строгий надзор полиции вынуждал его делать это тайком.
В 1935 году Мунчан был избран секретарём ЦК КПЮ в Беле-Цркве, а после освобождения Жарко Зренянина из тюрьмы в апреле 1936 года установил с ним связь и с Южнобанатским райкомом КПЮ, в котором Жарко занимал должность секретаря. Для того, чтобы избежать попадания в тюрьму, Славко и Жарко организовывали спортивные сообщества и просветительско-культурные центры в небольших городах и деревнях для привлечения народных масс. Многие из тех, кто потянулся в эти спортивные сообщества, в 1936 году отправились в Испанию для участия в Гражданской войне и помощи республиканцам.
В 1936 году в работе Коммунистической партии Югославии в Войводине грянул крупный провал: большая часть активистов в Войводине была арестована, и Славко также попался в руки полиции. После долгих пыток в полиции он отказался давать показания. Государственный суд приговорил Мунчана к двум годам тюрьмы, наказание тот отбывал в Сремске-Митровице. После освобождения из тюрьмы Славко вернулся к партийной работе и был восстановлен на должности секретаря ЦК КПЮ в Беле-Цркве. Часто он наведывался в Вршац, где помогал в работе членам горкома. В сентябре 1940 года он стал одним из организаторов VI Съезда КПЮ в Войводине, который состоялся в Сремске-Каменице. На съезде его избрали членом Политбюро и членом Войводинского облкома КПЮ, а также секретарём Южнобанатского райкома КПЮ.
После начала войны с Германией Славко вместе с Жарко Зренянином начали подготовку к вооружённому выступлению против оккупантов. В первые дни после оккупации страны Мунчан и Зренянин организовали несколько совещаний, на которых проанализировали текущую обстановку и составили несколько планов выступлений. При помощи Стевицы Йовановича Славко сумел создать несколько десятков небольших партизанских отрядов в Войводине, оснастив их как отечественным оружием, которое ещё не было конфисковано немцами, так и некоторым трофейным. Самому Славко принадлежит честь создания первого партизанского отряда в Войводине, который носил имя Южнобанатский. 11 июля 1941 отряд принял боевое крещение в битве за деревнию Войловица, но после этого сражения был разгромлен, что привело к массовым арестам и насилию в городе Панчево.
Славко, скрываясь от полицаев, перебрался в Вршац, где 5 сентября 1941 на одной из улиц был схвачен бандой фольксдойче, которые собирались его доставить в Гестапо. Ему удалось на время вырваться из рук немцев, однако этого не могло хватить на то, чтобы спастись бегством. Славко, не желая попадать в плен, покончил с собой на глазах у немцев.
Указом Иосипа Броза Тито от 7 июля 1953 Славко Мунчану было посмертно присвоено звание Народного героя Югославии.
Напишите отзыв о статье "Мунчан, Славко"
Литература
- Народни хероји Југославије. „Младост“, Београд 1975. година.
Отрывок, характеризующий Мунчан, Славко
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
