Мурашко, Александр Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Александрович Мурашко

Автопортрет. 1918 г.
Жанр:

художник, портретист, живописец, график

Влияние:

И. Е. Репин

Александр Александрович Мурашко (26 августа 1875, Киев, Российская империя — 14 июня 1919, Киев) — украинский художник, педагог и общественный деятель, племянник Н. И. Мурашко.





Биография

Учился в Киевской рисовальной школе у Н. И. Мурашко. В 1900 году окончил Петербургскую Академию Художеств. Учился у И. Е. Репина и А. Ажбе. В 1913 году открыл собственную студию в Киеве на чердаке 12-этажного дома Гинзбурга на Институтской улице, откуда вышли знаменитые живописцы и скульпторы — Ниссон Шифрин (1892—1961), Борис Аронсон (1900—1980), Александр Тышлер (1898—1980), Соломон Никритин (1898—1965), Марк Эпштейн (1899—1949), Барух Гольдфайн, Иссахар-Бер Рыбак (1897—1935).

Проживал на Лукьяновке в небольшом частном доме. Несмотря на насилие тех лет не боялся ходить поздно вечером — в Киеве его знали. Июньской ночью 1919 года он возвращался с женой из гостей. Его остановили трое, жену заставили уйти. Неподалеку от дома художника убили по-бандитски — выстрелом в затылок[1].

Творчество

«Всеобщая история искусств» считает, что он занимал заметное место в украинском искусстве начала XX века. Его дипломная работа «Похороны кошевого» (1900 год) показывающая драматический исторический сюжет, проникнута глубоким уважением к национальным обрядам и воинским доблестям украинского казачества. Он создал ряд портретов, лучшие из которых «Художник Н. И. Мурашко» (1907 год), «Художник Ян Станиславский» (1908 год) (оба в Национальном художественном музее Украины), «Портрет О. М. Нестеровой» (1909 год). В портретах отмечается тонкая живописная манера письма, богатство композиционных приемов, проникновение во внутренний мир портретируемых. В жанровых картинах он правдиво показывает быт украинского народа, в них и полнокровная радость жизни («Карусель», 1908 год) и тяжёлые раздумья о трудностях жизни: «Крестьянская семья» (1914 год, Национальный художественный музей Украины), «Тихое горе» (1914 год). [2]

Творческое наследие

Картины хранятся в:

Напишите отзыв о статье "Мурашко, Александр Александрович"

Примечания

  1. [www.interesniy.kiev.ua/znamenitye-kievlyane/hudozhniki/shkola-n-murashko/aleksandr-murashko/ Александр Мурашко на сайте «Интересный Киев»]
  2. Е. Костина. Искусство Украины, Белоруссии, Латвии, Эстонии, Литвы, Грузии, Армении , Азербайджана конца 19 —начала 20 века // Всеобщая история искусств / под. ред. Б. В. Веймана и Ю. Д. Колпинского. — Москва: Искусство, 1966. — Т. VI, книга 2. — С. 78. — 408 с. — 60 200 экз.

Литература

  • Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия. 1969—1978.
  • «Популярная художественная энциклопедия.» Под ред. Полевого В. М.; М.: Издательство «Советская энциклопедия», 1986
  • (А. П. Шпаков), О. О. Мурашко. (Альбом репродукцiй). Кипв, 1959 (на укр. и рус. яз.).

Ссылки

  • [www.interesniy.kiev.ua/znamenitye-kievlyane/hudozhniki/shkola-n-murashko/aleksandr-murashko/ Александр Мурашко]  (рус.)
  • [artru.info/ar/11475/ Мурашко Александр Александрович]  (рус.)
  • [uartlib.org/allbooks/oleksandr-murashko-tvori-z-kolektsiyi-natsionalnogo-hudozhnogo-muzeyu-ukrayini/ Александр Мурашко. Произведения из коллекции Национального художественного музея Украины.]


Отрывок, характеризующий Мурашко, Александр Александрович

«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.