Мурджииты

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

                              

Мурджииты, аль-мурджиа (араб. مرجئة — откладывающие, отсрочивающие) — общее название приверженцев различных исламских мировоззренческих школ «откладывавших» суждение о состоянии человека в этом мире до Судного дня. Мурджииты отстаивали точку зрения о том, что совершение греха человеком не имеет отношения к его вере, и не наносит ей вреда. Мурджиизм противопоставлялся хариджизму, последователи которого утверждали, что совершение тяжелых грехов (кабаир) выводит человека из ислама. Мнение мурджиитов противоречило суннитскому вероучению, согласно которому, поступки (амаль) верующих исходят от их намерений (ният), они находятся в тесной взаимосвязи и должны быть приведены в соответствие с шариатом[1].





История

Первым идею мурджиизма сформулировал внук Али ибн Абу Талиба — Хасан ибн Мухаммад ибн Али, который в 90-х годах VII в. обратился с посланием к приверженцам Алидов Куфы и других городов Халифата[2]. Хасан ибн Мухаммад отказывался судить о действиях убийц халифа Умара ибн аль-Хаттаба и призвал Алидов встать на путь компромисса с Омейядами. Он также высказал мысль о том, что необходимо считать мусульманином любого человека произнёсшего шахаду.

Мурджиизм быстро распространился в Ираке, а оттуда в восточных провинциях Халифата. Идея «аль-ирджа» была актуальна в эпоху правления Омейядов, а с их низложением она была перенесена исключительно в область догматики и оказалась связанной с определением понятия «Иман» (вера)[2].

Классификация

Ан-Наубахти делил мурджиитов на четыре категории:

  1. джахмиты, или хорасанские мурджииты
  2. гайланиты, или сирийские мурджииты
  3. масириты, или иракские мурджииты (в том числе Абу Ханифа[3][4])
  4. шуккак («сомневающиеся»), бутриты, традиционалисты-хашвиты[5].

Абуль-Баракат аль-Багдади (ум. в 1037 г.) и Абуль-Фатх аш-Шахрастани (ум. в 1153 г.) в основу классификации мурджиитов положили принцип принадлежности к одной из догматических школ — хариджитов, джабаритов и кадаритов[6].

Представители

В разработку мурджиитской догматики существенный вклад внесли Гайлан ад-Димашки (казнён ок. 742 г. в Дамаске), Джахм ибн Сафван (казнён в Мерве в 745 г.), Мукатиль ибн Сулейман (ум. в 767 г.) и другие известные богословы[2].

Мурджиитские богословы, представлявшие собой разные школы и направления. Они вели активную полемику как со своими оппонентами из других богословских школ, так и между собой. В ходе этой полемики выявлялись расхождения в вопросах веры, предопределения, рая и ада и т. д.. Средневековый богослов Абуль-Хасан аль-Ашари изучая догматику мурджиитов привёл мнения двенадцати групп мурджиитов только по определению имана[7].

Напишите отзыв о статье "Мурджииты"

Примечания

  1. А. Али-заде, 2007.
  2. 1 2 3 Ислам: ЭС, 1991, с. 172.
  3. [www.rusorient.ru/page.php?vrub=rm&vparid=19&vid=665&lang=rus Рустам Бадров: Абу Ханифа – это самая противоречивая личность в истории средневекового ислама]. Рус Ориент (14 декабря 2006). Проверено 5 апреля 2013. [www.peeep.us/b23fabc0 Архивировано из первоисточника 5 апреля 2013].
  4. [www.islamnews.ru/news-137356.html В России презентовали новую акиду], Islamnews.ru (29 ноября 2012). [www.peeep.us/269d28e5 Архивировано] из первоисточника 5 апреля 2013. Проверено 5 апреля 2013.
  5. Аль-Хасан ибн Муса ан-Наубахти. Шиитские секты / Пер. с араб., исслед. и коммент. С. М. Прозорова. — М., 1973 (ППВ, XLIII).
  6. Мухаммад ибн Абдуль-Карим аш-Шахрастани. Книга о религиях и сектах (Китаб аль-милал ва-н-нихал). Ч. 1. Ислам. / Пер. с араб., введ. и коммент. С. М. Прозорова. — М., 1984 (ППВ, LXXV). — С. 126—131, С.215—220.
  7. аль-Ашари. Китаб макалат ал-исламийин ва-хтилаф ал-мусаллин. Та’лиф ал-имам Аби-л-Хасан 'Али б. Исма’ил ал-Аш’ари. — Висбаден, 1963. — С. 132 154.

Литература

  • Прозоров С.М. [www.academia.edu/800250/_._M._1991 Ал-Мурджиа] // Ислам: энциклопедический словарь / отв. ред. С. М. Прозоров. — М. : Наука, 1991. — С. 172.</span>
  • Али-заде, А. А. Мурджииты : [[web.archive.org/web/20111001002751/slovar-islam.ru/books/M.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
  • Прозоров С. М. К истории мусульманской догматики: мурджииты. — Ислам в истории народов Востока. — С. 19—24.
  • J. van Ess. Das Kitab al-irga' des Hasan b. Muhammad b. al-Hanafiyya. — Arb., 1974.

Отрывок, характеризующий Мурджииты

– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.