Мурзин, Леонид Николаевич

Леонид Николаевич Мурзин
Научная сфера:	лингвистика, дериватология, культурология
Место работы:	ПГУ
Учёная степень:	доктор филологических наук (1979)
Учёное звание:	профессор (1980)
Альма-матер:	Куйбышевский педагогический институт (1952)
Научный руководитель:	А. Н. Гвоздев
Известные ученики:	д. филол. н., проф.: Л. М. Алексеева, В. А. Мишланов, И. Ю. Черепанова[www.suggestio.su/cherepanova/]
Награды и премии:	Почётный знак «За отличные успехи в области высшего образования СССР»

Леони́д Николáевич Мурзи́н (27 мая 1930, Москва — 13 октября 1996, Пермь)  — советский и российский лингвист, доктор филологических наук, декан филологического факультета Пермского государственного университета (1964—1967), основатель и заведующий кафедрой общего и славяно-русского языкознания ПГУ. Глава пермской школы дериватологии, основатель и директор Института динамической лингвистики.

Биография

В 1952 году окончил Куйбышевский педагогический институт. По окончании работал учителем, одновременно учился в заочной аспирантуре.

В 1963 году защитил кандидатскую диссертацию.

C 28 декабря 1964 по 21 октября 1967 года — декан филологического факультета Пермского государственного университета. (Сменил в должности М. Ф. Власова; его же преемником стал другой известный лингвист — С. Ю. Адливанкин).

В 1979 году защитил докторскую диссертацию «Синтаксическая деривация», получив степень доктора филологических наук.

С 1982 по 1996 год — создатель и заведующий кафедрой общего и славяно-русского языкознания (с 1998 — кафедра общего и славянского языкознания; с 2013 — кафедра теоретического и прикладного языкознания) филологического факультета Пермского университета.

С 1985 по 1994 годы участвовал в работе докторского специализированного совета при Уральском университете.

В 1991 году по инициативе Л. Н. Мурзина в Пермском университете был открыт специализированный совет по присуждению степени кандидата филологических наук по двум специальностям. С 1994 года он возглавлял этот совет.

Научная деятельность

Л. Н. Мурзин — ученик известного советского лингвиста, члена-корреспондента АПН СССР профессора А. Н. Гвоздева.

В 1974 году вышла монография по теме докторской диссертации Л. Н. Мурзина «Синтаксическая деривация», вызвавшая много откликов, получившая высокую оценку специалистов и ставшая заметным событием в учёном мире. Именно с этой книги в СССР началось новое лингвистическое направление — синтаксическая деривация.

Теория синтаксической деривации получила дальнейшее развитие в динамической концепции текста, описанной в десятках статей и докладов и в монографии «Текст и его восприятие» (Свердловск, 1991).

Научные интересы Л. Н. Мурзина выходили за рамки собственно лингвистики, простираясь в многочисленные смежные области науки: философию, психологию, социологию, информатику, культурологию, дидактику, риторику. Постоянный поиск, движение мысли, стремление к новым горизонтам познания — вот характерные черты Л. Н. Мурзина как учёного-лингвиста.

Л. Н. Мурзин в течение многих лет был главным редактором межвузовских сборников по проблемам дериватологии. С 1974 года он подготовил 11 выпусков. Каждый из этих сборников, относясь к общему — дериватологическому, синхронно-динамическому — направлению в лингвистике, отличался особым теоретическим акцентом, развивает всякий раз новый актуальный комплекс проблем (дериватология и синтаксис, дериватология и лингвистика текста, принцип деривации в историческом языкознании, деривация и семантика, теория деривации и культурология, дериватология и суггестивная лингвистика, фатическое «поле» языка и др.).

Профессор Л. Н. Мурзин был не только активно и плодотворно работавшим учёным, но и талантливым педагогом, настоящим учителем. Вузовские лекции Мурзина всегда пользовались популярностью в студенческой аудитории. Под его руководством написаны и защищены 12 кандидатских диссертаций; в 1996 году его ученики В. А. Мишланов и И. Ю. Черепанова, а в 1999 — Л. М. Алексеева — стали докторами наук.

Мурзинская школа дериватологи стимулировала развитие современной лингвистической школы «Компьютерное моделирование речевой коммуникации».

Основные работы

В общей сложности Л. Н. Мурзиным опубликовано 130 научных статей, монографий и учебных пособий.

• «Деривация структур сложноподчинённых предложений в русском языке (к проблеме совмещения предложений)» (в соавт. с О. М. Шариной) (1971).
• «Синтаксическая деривация. Анализ производных предложений русского языка» (1974).
• «Логическая и психологическая трактовка синтаксических процессов: русское языкознание конца XVIII — начала XX вв.» (1980).
• «Основы дериватологии» (1984).
• «Текст и его восприятие» (1991, в соавт. с А. С. Штерн).
• «Проблемы и направления современной лингвистики» (1992).
• «Как обучать языку» (1994, в соавт. с И. Н. Сметюк).

Награды

• Почётный знак «За отличные успехи в области высшего образования СССР»;
• Нагрудный знак "За развитие научно-исследовательской работы студентов".

Источники и ссылки

1. [www.rfp.psu.ru/archive/3.2015/alexeeva_mishlanova.pdf Алексеева Л. М., Мишланова С. Л. Теория деривации (к 85-летию профессора Л. Н. Мурзина)] // Вестник Пермского университета. Серия «Российская и зарубежная филология». Вып. 3(31). 2015. С. 136—148.
2. [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/pustov_philoldeans.pdf#26 Леонид Николаевич Мурзин] // Пустовалов А. В. Деканы филологического факультета Пермского университета (1960—2015) / А. В. Пустовалов; предисл. Б. В. Кондакова; Перм. гос. нац. исслед. ун-т. Пермь, 2015. 64 с. ISBN 978-5-7944-2555-0. С. 26.
3. Мурзин Леонид Николаевич // [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/prof_psu.pdf Профессора Пермского государственного университета (1963—2001)] / Гл. ред.: В. В. Маланин. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2001. 419 с. С. 379.
4. Проблемы динамической лингвистики: материалы Международной научной конференции, посвящённой 80-летию профессора Леонида Николаевича Мурзина (Пермь, 12-14 мая 2010 г.) / отв. ред. В. А. Мишланов; Перм. ун-т. Пермь, 2010. С. 296—304. ([dynamic-ling.ru/files/dynling.zip Zip-архив материалов конференции]).
   1. [dynamic-ling.ru/vosp.html Вспоминая профессора Л. Н. Мурзина] // / Международная научная конференция, посвящённая 80-летию проф. Л. Н. Мурзина. ПГУ, 2010.
   2. [dynamic-ling.ru/itog.html Резолюция международной научной конференции «Проблемы динамической лингвистики» (г. Пермь, 12-14 мая 2010 г.)] // Международная научная конференция, посвящённая 80-летию проф. Л. Н. Мурзина. ПГУ, 2010.
5. [www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=y4pvxxckvoY Видео с участием Л. Н. Мурзина на YouTube].

Отрывок, характеризующий Мурзин, Леонид Николаевич

Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.