Мур, Бобби

Бобби Мур
Общая информация
Полное имя	Роберт Фредерик Челси Мур
Родился	12 апреля 1941(1941-04-12) Баркинг, Лондон, Англия
Умер	24 февраля 1993(1993-02-24) (51 год) Лондон, Англия
Гражданство	Англия
Позиция	центральный защитник
Карьера
Молодёжные клубы
1956—1958	Вест Хэм Юнайтед
Клубная карьера*
1958—1974	Вест Хэм Юнайтед	544 (24)
1974—1977	Фулхэм	124 (1)
1977	→  Сан-Антонио Тандер	24 (1)
1978	Сиэтл Саундерс	7 (0)
1978	Хернинг Фремад	9 (0)
Национальная сборная**
1962—1973	Англия	108 (4)
Тренерская карьера
1979—1981	Оксфорд Сити
1982	Истерн
1984—1986	Саутенд Юнайтед
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото	Англия 1966
Чемпионаты Европы
Бронза	Италия 1968
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ро́берт Фре́дерик Че́лси (Бо́бби) Мур (англ. Robert Frederick Chelsea «Bobby» Moore; 12 апреля 1941, Баркинг, Лондон — 24 февраля 1993, Лондон) — английский футболист, выступавший на позиции центрального защитника. Больше десяти лет был капитаном лондонского клуба «Вест Хэм Юнайтед». Также был капитаном сборной Англии, выигравшей чемпионат мира 1966 года. На его счету 108 матчей в составе национальной сборной Англии.

Признаётся одним из величайших защитников в истории. Пеле заявил, что Бобби Мур был лучшим защитником, против которого он играл.

Клубная карьера

Бобби Мур родился в 1941 году в Баркинге, на северо-востоке Большого Лондона. В детстве играл в футбол на уровне школ, в 15 лет прошёл отбор в «Вест Хэм Юнайтед». В сентябре 1958 года Мур дебютировал в составе «молотобойцев» в матче с «Манчестер Юнайтед». Футболист взял 6-й номер, который до этого в «Вест Хэме» носил Малкольм Элиссон, центральный защитник, проведший в команде всю свою карьеру. Элиссон, который был наставником Бобби, закончил карьеру в 1957 из-за туберкулёза. Именно за его место боролся Мур, с каждым сезоном проводя всё больше матчей. При этом он успевал совмещать профессиональный футбол с игрой в крикет — вместе с одноклубником Джеффом Херстом молодёжной сборной Эссекса.

С апреля 1960 года Мур стал игроком основы «Вест Хэма», через 2 года дебютировал в сборной Англии и вскоре стал её капитаном. В 1964 выиграл свой первый крупный трофей — Кубок Англии и стал игроком года по версии журналистов. Годом позже к «Вест Хэму» пришёл успех и на международной арене, в финале Кубка обладателей кубков «молотобойцы» обыграли «Мюнхен 1860» (2:0) и впервые стали обладателями этого трофея.

Личная жизнь

Мур и его жена, Тина, познакомились в 1957 году, через 5 лет они сыграли свадьбу. У пары двое детей: Дин и Роберта. В 1984 году Бобби и Тина развелись. В 1991 году Мур женился во второй раз на Стефани Пэрлейн и жил с ней в браке вплоть до своей смерти.

В 1991 году сообщалось, что у Мура, который ещё в 1954 году излечился от рака яичек, возможно рак кишечника, хотя на тот момент информация не подтвердилась. 14 февраля 1993 сам Мур публично объявил, что болен раком кишечника и раком печени. Через 10 дней он скончался, 2 марта прошли похороны Мура.

Наследие

В 2004 году Мур был признан «золотым игроком» (лучшим футболистом своей страны за последние 50 лет), получив юбилейную награду ФИФА. Он был в числе первых 22-х футболистов, введённых в только что созданный Зал славы английского футбола. «Вест Хэм» в 2008 закрепил за защитником его 6-й номер.

У открытого после реконструкции «Уэмбли» 11 мая 2007 года была установлена 6-метровая бронзовая статуя Мура.

Организованный Стефани Мур благотворительный фонд Bobby Moore Fund проводит большую работу по сбору средств и привлечению внимания к раку кишечника. В 2013 году состоялась приуроченная к 20-летию со дня смерти Мура акция «Make Bobby Proud», собравшая почти 19 миллионов фунтов стерлингов пожертвований.

Достижения

Командные

«Вест Хэм»

• Победитель Кубка обладателей кубков: 1965
• Обладатель Кубка Англии: 1964

Сборная Англии

• Победитель чемпионата мира: 1966

Личные

• Футболист года по версии Ассоциации футбольных журналистов: 1964
• Спортсмен года по версии BBC: 1964
• Юбилейная награда ФИФА

Ссылки

• [www.footballplayers.ru/players/235.html Страница на сайте «Футболисты мира»]
• [www.sports.ru/tribuna/blogs/england/322056.html Хозяин «Уэмбли». Памяти Бобби Мура]

Отрывок, характеризующий Мур, Бобби

– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.