Мур, Марианна
Марианна Мур | |
Marianne Moore | |
М. Мур в 1948 году | |
Дата рождения: | |
---|---|
Дата смерти: | |
Род деятельности: | |
Направление: | |
Премии: |
Poetry |
Марианна Крэйг Мур (англ. Marianne Craig Moore; 15 ноября 1887, Сент-Луис, Миссури, — 5 февраля 1972, Нью-Йорк) — американская поэтесса, одна из ведущих представительниц модернизма, лауреат многих премий (включая National Book Award и Pulitzer Prize в 1951 году), писавшая в своеобразной, яркой манере, сочетавшей точность и насыщенность с обильным цитированием и редким умением «многообразие идей вложить в один, компактный образ»[1]. Т. С. Элиот назвал творчество Мур «частицей того очень редкого вещества, что называется неэфемерной современной поэзией»[2].
Содержание
Биография
Марианна Мур родилась в 1887 году в Кирквуде неподалёку от Сент-Луиса в семье инженера-строителя Джона Милтона Мура (John Milton Moore) и его жены Мэри (в девичестве Уорнер), а воспитывалась в доме деда, пресвитерианского пастора Джона Риддла Уорнера (John Riddle Warner)[1]. После его смерти в 1894 году Мур, её семья и родственники в 1896 году переехали в Карлайл, Пенсильвания. В 1905 году Мур поступила в Брин-Мор-колледж и закончила его в 1909 году[1], после чего некоторое время изучала стенографию в Коммерческом колледже Карлайла, а затем приступила к преподавательской деятельности в карлайлской Indian Industrial School (1911—1915)[1].
Литературная карьера
Публиковаться на профессиональном уровне Марианна Мур начала в 1915 году и тут же обратила на себя внимание нескольких крупных поэтов разных направлений: Уоллеса Стивенса, Уильяма К. Уильямса, H.D., Т. С. Элиота и Эзры Паунда.
В 1918 году Мур с матерью переехала в Нью-Йорк, а 1921 стала ассистенткой в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Она стала общаться с известными поэтами (в частности, У. Стивенсом и К. Уильямсом), сотрудничать с влиятельным литературным журналом The Dial, редактором которого работала в 1925—1929 годы[1]. Здесь (следуя в какой-то мере примеру Э. Паунда) она начала курировать молодых поэтов, так или иначе способствовав успеху Элизабет Бишоп, Аллена Гинзберга, Джона Эшбери и Джеймса Меррилла. После выхода в свет «Избранных стихотворений» (Selected Poems, 1935) Мур «выдвинулась в число крупнейших американских поэтов»[2].
В 1933 году Мур получила Премию Элен Левинсон (Helen Haire Levinson Prize) от журнала Poetry. Наибольшее число наград получил её сборник «Collected Poems» (1951): за него поэтесса получила Премию Пулитцера, Национальную книжную премию и Премию Боллингена. Мур приобрела известность и популярность в литературных кругах Нью-Йорка, где на приемах у мэра неоднократно брала на себя роль хозяйки вечера. Она нередко посещала боксерские соревнования и бейсбольные матчи, причем была большой поклонницей Мухаммеда Али, для альбома которого (I Am the Greatest!) написала вступление на обложке. Мур продолжала публиковаться в таких изданиях, как The Nation, The New Republic и Partisan Review.
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
На стихи Марианны Мур писали музыку Вирджил Томпсон, Глория Коутс и др. ([www.recmusic.org/lieder/m/mmoore/]).
Произведения
- Poems, 1921.
- Observations, 1924.
- Selected Poems, 1935.
- The Pangolin and Other Verse, 1936.
- What Are Years, 1941.
- Nevertheless, 1944.
- A Face, 1949.
- Collected Poems, 1951.
- Fables of La Fontaine, 1954
- Predilections: Literary Essays, 1955.
- Idiosyncrasy and Technique, 1966.
- Like a Bulwark, 1956.
- O To Be a Dragon, 1959.
- Idiosyncrasy and Technique, 1959.
- The Marianne Moore Reader, 1961.
- Eight Poems, 1962
- The Absentee: A Comedy in Four Acts, 1962.
- Puss in Boots, The Sleeping Beauty and Cinderella, 1963.
- Dress and Kindred Subjects, 1965.
- Poetry and Criticism, 1965.
- Tell Me, Tell Me: Granite, Steel and Other Topics, 1966.
- The Complete Poems, 1967.
- The Accented Syllable, 1969.
- The Complete Poems, 1981.
- The Complete Prose, 1986.
- The Selected Letters of Marianne Moore
На русском языке
- Мур М. Стихотворения. – В кн.: Современная американская поэзия. М., 1975
- Мур М. Стихотворения. – В кн.: Поэзия США. М., 1982
Напишите отзыв о статье "Мур, Марианна"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.poets.org/poet.php/prmPID/96 Marianne Moore]. www.poets.org. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/695DxXqSD Архивировано из первоисточника 11 июля 2012].
- ↑ 1 2 [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/MUR_MARIANNA_KREG.html Марианна Крэйг Мур]. Энциклопедия Кругосвет. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/695E2srdn Архивировано из первоисточника 11 июля 2012].
Ссылки
Отрывок, характеризующий Мур, Марианна
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.