Мустафаев, Имам Дашдемир оглы

Имам Мустафаев азерб. İmam Daşdəmir oğlu Mustafayev<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый секретарь ЦК КП Азербайджанской ССР
16 февраля 1954 — 8 июля 1959
Предшественник:	Мир Теймур Якубов
Преемник:	Вели Ахундов
Рождение:	3 (25) февраля 1910(1910-02-25) село Гах, Закатальский округ, Российская империя
Смерть:	10 марта 1997(1997-03-10) (87 лет) Баку, Азербайджан
Партия:	КПСС (с 1940)
Образование:	Азербайджанский сельскохозяйственный институт
Учёная степень:	кандидат сельскохозяйственных наук доктор биологических наук
Награды:

Имам Дашдемир оглы Мустафаев (азерб. İmam Daşdəmir oğlu Mustafayev; 3 [25] февраля 1910 — 10 марта 1997) — советский и азербайджанский научный, партийный и государственный деятель, Первый Секретарь ЦК Компартии Азербайджанской ССР (1954-1959). Член Коммунистической партии с 1940 года.

Биография

Ранние годы

Имам Мустафаев родился 3 (25) февраля 1910 в селе Ках Закатальского округа в семье крестьянина. Этнический тюрок (т.е. азербайджанец). В 1928 году он окончил Закатальский сельскохозяйственный техникум, а 1932 — Азербайджанский сельскохозяйственный институт. В период с 1932 по 1938 годы — аспирант кафедры селекции и семенологии Азербайджанского сельскохозяйственного института. Помимо учёбы, Мустафаев с 1934 по 1937 годы работал заместителем директора Азербайджанского сельскохозяйственного института. С 1938 по март 1940 года он являлся заместителем директора Азербайджанского сельскохозяйственного института по учебной части, а затем заведующим кафедрой селекции и семенологии. С 1940 года член ВКП(б). С марта по ноябрь 1940 года входил в состав народного комиссариата земледелия Азербайджанской ССР, затем становится заместителем народного комиссара государственного контроля Азербайджанской ССР.

Партийная карьера

Спустя 2 года в феврале 1942 года Имам Мустафаев был назначен на должность 1-го заместителя народного комиссара земледелия Азербайджанской ССР, позднее преобразованного в заместителя министра земледелия республики. В январе 1947 года Мустафаев стал министром сельского хозяйства Азербайджанской ССР, находясь в этой должности до марта 1950 года. С 1950 по 1951 годы был академиком-секретарём Академии наук Азербайджанской ССР, пока его не назначили секретарём ЦК КП(б) Азербайджана. 4 апреля 1952 года Мустафаев стал 1-м секретарём Гянджинского областного комитета КП Азербайджана, а спустя ровно год вновь занял должность секретаря ЦК КП Азербайджана. 12 февраля 1954 года постановление XX-го съезда КП Азербайджана он был остранён от занимаемой должности и 16 февраля постановлением I-го пленума ЦК КП назначен на пост 1-го секретаря ЦК Компартии Азербайджанской ССР, параллельно работает заведующим отделом Института генетики и селекции Академии наук Азербайджанской ССР. Мустафаев был первым партийным лидером в Азербайджане, который поставил вопрос об использовании азербайджанского языка в учреждениях и организациях. Был освобожден от занимаемой должности и обвинен в национализме.

8 июля 1959 года постановлением IX-го пленума ЦК КП Азербайджанской ССР был смещён с должности 1-го секретаря ЦК Компартии. С 25 февраля 1956 по 17 октября 1961 года — член ЦК КПСС. 1971—1987 гг. — директор Института генетики и селекции Академии наук Азербайджанской ССР.

Скончался Имам Мустафаев 10 марта 1997 года в Баку.

Награды

• Орден Трудового Красного Знамени
• Орден «Знак Почёта»

Отрывок, характеризующий Мустафаев, Имам Дашдемир оглы

– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.