Мутемуйя

Мутемуйя Мут-эм-уи<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Мутемуйя и её сын Аменхотеп III</td></tr>
Великая жена царя
Род:	XVIII
Супруг:	Тутмос IV
Дети:	Аменхотеп III

Мутемуйя (Мут-ма-уа) — вторая супруга фараона Тутмоса IV и мать Аменхотепа III. Мутемуйя названа в честь богини Мут, супруги Амона. От разных жен Тутмос IV имел несколько детей. После смерти старшего сына Аменемхета фараон публично объявил наследником Аменхотепа. Когда отец-фараон умер, Мутемуйя стала регентшей при сыне-подростке. На фреске в Луксорском музее мать стоит за троном сына и держит его за плечи. Аменхотеп наградил титулом Великой царской супруги свою мать Мутемуйю номинально, а позже присвоил этот титул своим дочерям Исиде и Сатамон, возвышая их значимость в обществе.

Отрывок, характеризующий Мутемуйя

Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.