Мутижар (Калинковичский район)
Деревня
Показать/скрыть карты
|
Мутижар (белор. Мутіжар) — деревня в Великоавтюковском сельсовете Калинковичского района Гомельской области Беларуси.
Содержание
География
Расположение
В 43 км на восток от Калинкович, 10 км от железнодорожной станции Макановичи (на линии Жлобин — Калинковичи), 110 км от Гомеля.
Гидрография
На юге и западе мелиоративные каналы, на западе река Вить (приток реки Припять).
Транспортная сеть
Транспортные связи по просёлочной, затем автомобильной дороге Гомель — Лунинец. Планировка состоит из криволинейной улицы, ориентированной с юго-запада на северо-восток, к которой присоединяется короткая улица. Застройка двусторонняя деревянная усадебного типа.
История
По письменным источникам известна с начала XIX века как деревня в Автючевской волости Речицкого уезда Минской губернии. В 1850 году владение дворянина Аскерко. В 1876 году хозяин владел в деревне и окрестностях 3939 десятинами земли. В 1879 году обозначена в числе селений в Хобненском церковном приходе. Согласно переписи 1897 года действовали школа грамоты и хлебозапасный магазин. Рядом находился фольварк Старо-Мутижар.
С 8 декабря 1926 года по 10 ноября 1927 года центр Мутижарского сельсовета Юровичского района Речицкого, с 9 июня 1927 года Мозырского округов. В 1929 году организован колхоз «Победа», работала кузница. Во время Великой Отечественной войны в июне 1943 года оккупанты сожгли деревню и убили 3 жителей. 55 жителей погибли на фронте. Согласно переписи 1959 года в составе колхоза «Заря» (центр — деревня Хобное). До 31 декабря 2009 года в составе Хобненского сельсовета[1].
Население
Численность
- 2004 год — 52 хозяйства, 70 жителей.
Динамика
- 1834 год — 9 дворов.
- 1850 год — 16 дворов 73 жителя.
- 1897 год — 168 жителей (согласно переписи).
- 1908 год — 39 дворов, 214 жителей.
- 1930 год — 76 дворов, 388 жителей.
- 1940 год — 110 дворов.
- 1959 год — 532 жителя (согласно переписи).
- 2004 год — 52 хозяйства, 70 жителей.
См. также
Напишите отзыв о статье "Мутижар (Калинковичский район)"
Примечания
- ↑ [www.pravo.by/pdf/2009-309/2009-309(003-022).pdf Решение Гомельского облсовета депутатов от 1 декабря 2009 г. № 281 «Об изменении административно-территориального устройства Калинковичского района Гомельской области»]
Литература
- Гарады і вёскі Беларусі: Энцыклапедыя. Т.1, кн.1. Гомельская вобласць/С. В. Марцэлеў; Рэдкалегія: Г. П. Пашкоў (галоўны рэдактар) і інш. — Мн.: БелЭн, 2004. 632с.: іл. Тыраж 4000 экз. ISBN 985-11-0303-9 ISBN 985-11-0302-0
Ссылки
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Мутижар (Калинковичский район)
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
