Мутин, Ильдархан Ибрагимович
| Ильдархан Ибрагимович Мутин башк. Илдархан Ибраһим улы Мутин | |||
| |||
|---|---|---|---|
| Рождение: | 12 июля 1888 Такталачук, Мензелинский уезд, Уфимская губерния (ныне Актанышский район, Татарстан) | ||
| Смерть: | 3 февраля 1938 (49 лет) Москва РСФСР | ||
Ильдархан Ибрагимович Мутин (башк. Илдархан Ибраһим улы Мутин; 1888—1938) — один из лидеров Башкирского национального движения, член Башкирского Правительства, общественный и государственный деятель.
Содержание
Биография
Родился в семье юртового старшины Гирейской волости Ибрагима Мутина в деревне Такталачук Мензелинского уезда Уфимской губернии (ныне Актанышский район РТ). Происходил из башкирского рода Мутиных[1].
Окончил 4-классное городское училище в Мензелинске.
После Февральской революции, Ильдархан Мутин становится активным участником Башкирского национального движения. 20 июля 1917 года в Оренбурге на I Башкирском курултае в составе 6 человек было избрано Башкирское областное Шуро, среди которых был Ильдархан Мутин. Во время работы III Всебашкирского курултая был избран в состав предпарламента — Малого Курултая.
В феврале 1918 года вместе с другими членами Башкирского правительства Ильдархан Ибрагимович был арестован Оренбургским губернским военно-революционным комитетом. После освобождён объединёнными казаками и башкирскими частями.
Ильдархан Мутин был участником конференции башкирской молодежи, созванной 1 сентября 1918 года для рассмотрения вопроса восстановления молодежной организации «Тулкын»[2].
В июле 1918 года становится заместителем председателя Башкирского военного совета, а в августе назначается исполняющим обязанности председателя Башкирского военного совета. В сентябре 1918 года Мутина назначают заведующим финансовым отделом Башкирского правительства.
После подписания договора марта 1919 года Башкирского Правительства с Советской Россией, Ильдархан Мутин сначала работает народным комиссаром внутренних дел, с апреля — социального обеспечения Башревкома Автономной Башкирской Советской Республики (АБСР).
В июне 1919 года его назначают членом Совета уполномоченных Башкирского военно-революционного комитета, где занимался организацией волостных советов в Башкирской республике.
В сентябре 1919 года он работает заместителем народного комиссара продовольствия АБСР, одновременно в декабре заместителем уполномоченного «Башкирпомощи».
В июне 1920 года после выхода декрета ВЦИК и СНК РСФСР «О государственном устройстве Автономной Советской Башкирской Республики», в знак протеста Ильдархан Мутин, вместе с другими членами Башревкома, покинул свой пост и выехал в Среднюю Азию, где работал в отделе народного просвещения Кермининского округа Бухарской республики.
С 1921 года Ильдархан Ибрагимович работает председателем правления, затем с 1922 года уполномоченным Башцентросоюза и Башкирского СНХ в Москве. В 1923 году становится членом правления инвалидной кооперации БАССР. С 1926 года Мутина назначают заместителем заведующего Башторга представительства в Москве.
В 1938 году Мутин Ильдархан Ибрагимович репрессирован по обвинению в участии в антисоветской башкирской националистической организации и 3 февраля того года расстрелян.
Напишите отзыв о статье "Мутин, Ильдархан Ибрагимович"
Примечания
- ↑ Асфандияров А. З. Аулы мензелинских башкир. — Уфа: Китап, 2009. — С. 411—415. — 600 с. — ISBN 978-5-295-04952-1.
- ↑ [www.vatandash.ru/index.php?article=1891 Аллаберде Ягафаров — видный деятель башкирского национального движения]
Литература
- [vk.com/doc704697_360724173?hash=bfff4d0dd1cdb9898f&dl=2c247f8f858d07ba51 История башкирских родов. Гирей. / С. И. Хамидуллин, Ю. М. Юсупов, Р. Р. Асылгужин, Р. Р. Шайхеев, Р. М. Рыскулов, А. Я. Гумерова, Г. Ю. Галеева, Г. Д. Султанова]. — Уфа: ГУП РБ Уфимский полиграфкомбинат, 2014. — Т. 2. — 528 с. — ISBN 978-5-85051-610-9.
Ссылки
- Саитов Х. С. Мутин Ильдархан Ибрагимович. // Башкирская энциклопедия. Т. 4. Уфа. 2009. С. 309—310.[башкирская-энциклопедия.рф/index.php/read/8-statya/9618-mutin-ildarkhan-ibra-im-uly]
- Асфандияров А. З. Аулы мензелинских башкир. — Уфа: Китап, 2009. — С. 411—415. — 600 с. — ISBN 978-5-295-04952-1.
- [www.vatandash.ru/index.php?article=1891 Аллаберде Ягафаров — видный деятель башкирского национального движения]
- [autobelisk.ru/index.php?key=%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D0%B5 Видео: История и происхождение башкирского рода Гирей]
- [www.gsrb.ru/ru/about_parliament/parliamentary_museum/second_kurultai_august_25_30_1917/farman_number_1/ Указ/ Фарман № 1/ Башкирского центрального совета/ Шуро/ Всему башкирскому народу, Башкирским районным и уездным советам, Оренбург, Караван-Сарай ноябрь 1917]
Отрывок, характеризующий Мутин, Ильдархан Ибрагимович
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
