Муто, Нобуёси

Нобуёси Муто
武藤 信義
Нобуёси Муто
Дата рождения	15 июля 1868(1868-07-15)
Место рождения	Сага, Японская империя
Дата смерти	27 июля 1933(1933-07-27) (65 лет)
Место смерти	Синьцзин, Маньчжоу-го
Принадлежность	Японская империя Японская империя
Род войск	армия
Годы службы	1894—1933
Звание	генерал (с титулом маршала)
Командовал	Квантунская армия
Сражения/войны	Японо-китайская война (1894—1895) Гражданская война в России
Награды и премии

Барон Нобуёси Муто (яп. 武藤 信義 Муто: Нобуёси, 15 июля 1868, Сага — 27 июля 1933, Синьцзин) — японский маршал, командующий Квантунской армии, японский посол в Маньчжоу-го.

Биография

Нобуёси Муто родился в семье бывших самураев княжества Сага. По окончании Рикугун сикан гакко участвовал в качестве лейтенанта пехоты в японо-китайской войне. После войны (получив звание капитана) дважды был в России в качестве военного атташе (во Владивостоке и в Одессе). Он научился бегло говорить по-русски, что оказалось бесценным во время русско-японской войны. По возвращении на родину (уже в звании полковника) получил пост в императорской гвардии.

В 1915—1916 годах Нобуёси Муто был начальником 2-го отдела 1-го бюро Генерального штаба.

С 1917 года работал в разведке, возглавил «Харбинское специальное агентство», действовавшее в Иркутске и Омске.

В 1919 году начальник Японской военной миссии в Омске при Российском правительстве адмирала А. В. Колчака..

Затем вернулся в Японию и в 1919—1921 годах занимал административные должности. В 1921 году был назначен командиром 3-й дивизии и участвовал в интервенции в Россию.

В 1922 году Нобуёси Муто вернулся в Японию, в 1925 стал заместителем начальника Генерального штаба, в 1925—1926 был членом Высшего военного совета. Пробыв краткое время главой Командования обороны Токио, он стал командующим гарнизоном Квантунской области, и пробыл в этой должности с 28 июля 1926 года по 26 августа 1927 года.

Муто активно участвовал в создании Маньчжоу-го. Пробыв некоторое время (26 августа 1927 — 26 мая 1932) главным инспектором боевой подготовки, он в 1932 году вернулся в Маньчжурию, став главнокомандующим Императорской армии Маньчжоу-го, одновременно занимая посты командующего Квантунской армией и губернатора Квантунской области. В качестве чрезвычайного и полномочного посла Муто подписал Маньчжуро-японский протокол 1932 года. В 1933 году он осуществлял общее руководство операцией «Нэкка», приведшей к захвату провинции Жэхэ. В начале 1933 года Нобуёси Муто был произведён в маршалы.

Нобуёси Муто умер от желтухи в госпитале в Синьцзине (Маньчжоу-го). Посмертно ему был присвоен ранг дансяку (барон), он получил Орден Золотого коршуна (1-й степени) и Орден Восходящего солнца (1-й степени).

Отрывок, характеризующий Муто, Нобуёси

Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.