Муттис, Рамон

Рамон Муттис
Общая информация
Полное имя	Рамон Альфредо Муттис
Прозвище	Неприступный Рамон (Ramón, El fuerte)
Родился	12 марта 1899(1899-03-12) Буэнос-Айрес, Аргентина
Умер	12 января 1955(1955-01-12) (55 лет) Буэнос-Айрес, Аргентина
Гражданство	Аргентина
Рост	182 см
Позиция	центральный защитник
Карьера
Клубная карьера*
1918—1919	Уондерерс
1920—1922	Атланта
1923—1932	Бока Хуниорс	237 (3)
1936	Архентинос Хуниорс	32 (0)
1937	Альмагро	8 (0)
Национальная сборная**
1923—1930	Аргентина	11 (0)
Тренерская карьера
1937	Альмагро	играющий тренер
1940	Архентинос Хуниорс
Международные медали
Чемпионаты мира
Серебро	Уругвай 1930
Чемпионаты Южной Америки
Золото	Буэнос-Айрес 1925
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Рамо́н Альфре́до Му́ттис (исп. Ramón Alfredo Muttis; 12 марта 1899, Буэнос-Айрес — 12 января 1955, там же) — аргентинский футболист, центральный защитник.

Биография

Рамон Муттис начал карьеру в клубе «Уондерерс». В 1920 году он перешёл в клуб «Атланта», где выступал 3 года, являясь одним из лучших игроков команды. Последний матч за клуб он провёл 24 декабря 1922 года против «Химнасии и Эсгримы», матч был проигран его командой 0:1. В 1923 году он перешёл в стан клуба «Бока Хуниорс». С «Бокой» он выиграл 5 чемпионатов Аргентины и 4 малых кубка, проведя 237 матчей в составе команды, составляя дуэт центральных защитников команды вместе с Людовико Бидольо. За свою игру он получил прозвище «Неприступный Рамон».

«Вико был инженером, а я каменщиком. Мы вдвоём делали каждый свою работу. И из-за этих различий вышла хорошая конструкция».

В составе сборной Аргентины Муттис выступал 7 лет. Его дебютной игрой стал матч 20 мая 1923 года против Парагвая, завершившийся вничью 0:0. В 1925 году он выиграл с командой чемпионат Южной Америки, на котором провёл все 4 матча. В 1930 году он поехал со сборной на первый чемпионат мира, где сыграл 1 матч, с командой Франции. Этот матч стал последним для Муттиса в составе национальной команды.

Муттис завершил карьеру в 1932 году, но через 4 года, в 1936 году, возобновил её, сыграв сезон за «Архентинос Хуниорс». Через год он стал играющим тренером клуба «Альмагро» и помог клубу выиграть второй дивизион чемпионата Аргентины, выйдя в Примеру. В 1940 году Муттис тренировал «Архентинос Хуниорс», с которыми, как и с «Альмагро», одержал победу в чемпионате второго дивизиона.

Достижения

• Чемпион Аргентины: 1923, 1924, 1926, 1930, 1931
• Обладатель Кубка Ибаргурена: 1923, 1924
• Обладатель Кубка Конкуренции Клуба Жокей: 1925
• Чемпион Южной Америки: 1925
• Обладатель Кубка Эстимуло: 1926

Ссылки

• [web.archive.org/web/20071020025616/futbolfactory.futbolweb.net/index.php?ff=historicos&f2=00001&idjugador=783 Статья на futbolfactory]

</div> </div>

Отрывок, характеризующий Муттис, Рамон

Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.