Мутульское царство

Муту́льское ца́рство, Муту́ль — государство древних майя в центральной части современного департамента Петен (Гватемала). Существовало в I — IX вв. н. э. Население: классические майя. Столица: Мутуль или Йаш-Мутуль (современное городище Тикаль). Д. Д. Беляевым в 2011 г. предложено другое чтение иероглифа, которым записано древнее название города — 'Кукуль', но оно не общепринято.

Происхождение и ранняя история

Поселение на месте Тикаля, по археологическим данным, появилось около 350 г. до н. э. Первым правителем Мутульского царства позднейшие надписи называют Йаш Э’б Шока, жившего, по подсчётам современных исследователей, в середине I в. н. э. Он происходил из «Холмов Агавы» — полулегендарной прародины, откуда вели своё происхождение также правители Канульского царства, Пачана (Йашчилана) и первая династия правителей Копана. «Холмы Агавы» обычно отождествляют либо с гигантским предклассическим городским центром Эль-Мирадор к северу от Тикаля, либо с также очень крупным раннегородским поселением Каминальхуйу (в черте современного Гватемала-Сити).

От Яш-Эб-Шока до третьей четверти IV в. до н. э. в Мутуле правили 14 царей. При последнем из них, Чак-Ток-Ичаке I (360? — 378 гг.) город был крупнейшим и наиболее процветающим культурным и политическим центром майяских низменностей.

Теотиуаканское завоевание. Эпоха «нового порядка»

В январе 378 г. Мутуль был захвачен отрядом войск из центральномексиканского Теотиуакана (в майяских текстах этот город называется Витенаах или Хонохвиц) во главе с полководцем Сийях К’ак’ом. Чак Ток Ич’аак I погиб, на мутульский престол был возведен малолетний сын теотиуаканского правителя Йаш Ну’н Ахиин I. В это время в городе происходят существенные изменения: старые памятники уничтожаются или переносятся на окраины, на новых появляются персонажи в центральномексиканской одежде и вооружении, теотиуаканские божества. Американская исследовательница К.Коггинс назвала эти изменения «новым порядком».

Помимо Мутуля-Тикаля центральномексиканские завоеватели установили господство над большей частью Петена: следы их владычества известны в Вашактуне, Наачтуне, Рио-Асуль. В 427 г. при поддержке теотиуаканцев Йаш К’ук’ Мо’ из Хуш-Вица’ (Караколь) установил свою власть над Хуш-Витик (Копанская долина в западном Гондурасе). Впрочем, выходцы из Теотиуакана достаточно быстро ассимилировались, и уже в правление Сийях Чан К’авииля II (411—456 гг.) майяские традиции вновь становятся господствующими в Тикале.

Царствование Сийях Чан К’авииля II и его преемников, К’ан Читама (456 — ок. 486) и Чак Ток Ич’аака II (ок. 486—508) было временем политической гегемонии Мутуля в Петене, его войска достигали верхней Усумасинты, в 150 км от столицы, в самом городе шло оживленное строительство, регулярно создавались крупные каменные монументы.

Падение гегемонии Мутуля. Среднекласический «пробел»

После смерти Чак Ток Ич’аака II в Мутуле начинаются какие-то внутренние неурядицы: сын царя оказывается отстраненным от власти и, возможно, покидает столицу, три года в городе вообще нет правителя, затем на престол возводится малолетняя девочка, Иш Каломте Йок’ин, вступающая в брак с одним из полководцев; о следующем правителе сведений почти совсем не сохранилось. Только в 537 г. к власти приходит Вак Чан К’авииль, называющий себя сыном Чак Ток Ич’аака II. Межде тем, на севере Петена у Мутульского царства появился соперник в лице Канульских владык. Вмешавшись в конфликт между Мутулем и Ошуица (Караколь), в апреле 563 г. Канульский владыка Хут …ном Чаналь при поддержке каракольцев нанес сокрушительное поражение Вак Чан К’авиилю. Неприятели, вероятно, взяли и разгромили и его столицу: многие раннеклассические памятники Тикаля разбиты или обезображены. Мутуль утратил роль ведущей политической силы майяских низменностей, в городе в течение 129 последующих лет не было создано ни одного монументального памятника. В литературе этот период истории Мутуля-Тикаля получил название hiatus («пробел»).

«Братская война»

В первые десятилетия VII в., судя по материалам царских погребений, экономическое положение Мутульского царства стабилизировалось. Однако, примерно со второй половины 640-х гг. оно оказалось вовлеченным в длительную войну, в центре которой стоял правитель Дос-Пилас (в 100 км юго-западнее Тикаля) Бахлах Чан К’авииль. Он также именовал себя «священным Мутульским владыкой», а его отец, К’инич Муваан Холь, был, по всей вероятности, правителем Тикаля, изгнанным около 634 г. из своего царства. Бахлах Чан К’авииль нашел поддержку со стороны Канульского владыки Йукно’м Ч’еена II (636—686) и с его помощью начал борьбу за власть над Мутулем. Война шла с переменным успехом. В 648 г. в ней погиб владыка Мутуля Ламнаах К’авииль, в 657 г. другой тикальский царь, Ну’н Ухоль Чаак, вынужден был бежать из столицы. В 672—675 гг. последний перешел в наступление, и Бахлах Чан К’авииль в свою очередь должен был бежать из Дос-Пилас. В 679 г. Ну’н Ухоль Чаак потерпел поражение и, вероятно, погиб. По мнению С. Гюнтера, Тикалем-Мутулем на некоторое время овладел Бахлах Чан К’авииль. Впрочем, даже если это и произошло, удержаться в городе он не смог — в мае 682 г. правителем Мутуля стал Хасав Чан К’авииль I, сын Ну’н Ухоль Чаака.

Возрождение могущества Мутульского царства в VIII в

Хасав-Чан-Кавиль I с начала правления заявил о себе как о продолжателе традиций мутульского великодержавия. С 692 г. он восстановил обычай сооружения крупных каменных монументальных памятников, а в следующем начал войну против Вак-Каб (Наранхо), где от имени малолетнего сына правила дочь Бахлах Чан К’авииля. В войну на стороне Наранхо вмешался Канульский владыка Йукном Йич’аак К’ак’, битва с которым произошла 5 августа 695 г. Хасав-Чан-Кавиль I одержал в ней полную победу, Йукном Йич’аак К’ак’ был, по всей вероятности, ранен и вскоре умер. Безраздельному господству Канульских владык в Петене был положен конец. В зависимость от Мутульских владык попал ряд соседних городов (Маасаль-Наачтун — к северу, Мотуль-де-Сан-Хосе (столица царства Ик') — на юге, Йашха — на востоке). В столице Хасав Чан К’авииль I вел оживленное строительство: были сооружены три комплекса парных «пирамид-близнецов», площадка для игры в мяч, а также три гигантские пирамиды: «Храм VI» (высотой 57 м), «Храм II» (38 м) и «Храм I» (45 м); под пирамидой последнего Хасав Чан К’авииль I был похоронен.

Следующий Мутульский владыка, Йик’ин Чан К’авииль (правил с 734 г.), продолжал политику отца. Не позже 736 года он нанес ещё одно тяжелое поражение Канульскому царству, его правитель был взят в плен и, вероятно, убит в Тикале, в 743 г. было нанесено поражение Вака’ — Эль-Перу, в 744—748 гг. — разгромлено крупное царство Вак-Каб — Наранхо. Йик’ин Чан К’авииль продолжал монументальное строительство: в частности, был создан ещё один комплекс «пирамид-близнецов», построено наибольшее сооружение майя Классического периода: «Храм IV» (высотой 64 м) и начато строительство «Храма VI» (24 м), произведена перестройка царского дворца. Город Мутуль достиг при нём максимальных размеров, его население составляло не менее 45 тысяч жителей.

Процветание (по крайней мере, внешнее) Мутуля продолжалось и при двух следующих правителях: неизвестном по имени 28-м тикальском царе и Йаш Ну’н Ахиине II.

Упадок и гибель Мутульского царства

С конца VIII в. в Мутуле-Тикале проступают признаки кризиса, охватившего общество классических майя и оказавшегося для него фатальным. Резко сокращается каменное строительство, прекращается создание монументальных изваяний. Сведения о правителях Мутуля IX в. неопределенны и фрагментарны (известно только, что с 794 по 869 г. их сменилось десять). После поражения, понесенного в 817 г. от коалиции Хушвица (Караколя) и Канвица (Уканаль), где появляется правитель с немайяским именем Папамалиль, в Мутуле прекращается сооружение каменных монументов. Титулы «Мутульский владыка» и «кало’мте» («император») появляются на памятниках правителей мелких селений по соседству с прежней столицей, что, кажется, указывает на распад государства. Последний датированный каменный памятник Мутуля — «стела 11» — был сооружен в 869 г. правителем по имени Хасав Чан К’авииль II. Однако, это единственное упоминание о нём, указывающее, скорее всего, на неудачную попытку реставрации мутульской государственности. Какое-то население, строившее хижины посреди покинутых дворцов, перетаскивавшее с места на место старинные изваяния и промышлявшее грабежом могил, сохранялось в Мутуле до начала XI в., а затем и оно исчезло. От прежней державы осталось только название городка Мотуль-де-Сан-Хосе на северном берегу озера Петен-Ица.

Священные Мутульские владыки в Мутуле (Тикаль)

Владыка | Годы

• Йаш Э’б Шоок (ок. 50 — ок. 75)
• неизвестные цари
• Чак Ток Ич’аак (I)

Сийях Чан К’авииль I (после 292 — ранее 317)

• Иш Унен Ба’лам (уп. 317)
• К’инич Муваан Холь I (после 317—359)
• Чак Ток Ич’аак I (II) (360—378)
• Сийях К’а’к’ (378—402)
• Йаш Ну’н Ахиин I (378—406)
• Сийах Чан К’инич (406—411)
• Сийях Чан К’авииль II (411—457)
• К’ан Читам (458 — ранее 488)
• Чак Ток Ич’аак II (до 488—508)
• неизвестный по имени царь (междуцарствие ?) (508—511)
• Иш Кало’мте’ Йок’ин (511 — после 527)
• Кало’мте’ Балам (516 — после 527)
• «Птичий Коготь» (между 527 и 537)
• Вак Чан К’авииль Вук Чапат Йаш Е’б Шоок (537—562)
• К’инич Ваав (?) (до 593 — после 628)
• К’инич Муваан Холь II (после 628 — до 634)
• Ламнаах К’авииль (?) (? — 648)
• Ну’н Ухоль Чаак (после 648—679)
• Хасав Чан К’авииль I (682—734)
• Йик’ин Чан К’авииль (734—761?)
• неизвестный по имени царь (761? — 768)
• Йаш Ну’н Ахиин II (768 — после 794)
• Ну’н Ухоль К’инич (между 794 и 810)
• Нуно’м Ч’еен (уп. 810)
• К’ель К’инич К’аб Шоок (? — 817)
• О-Сак Хеев(?) Чан К’авииль (после 817?)
• Хун […] К’авииль (?) (уп. 849)
• Хасав Чан К’авииль II (уп. 869)

Литература

• Jones, Christopher. Cycles of Growth at Tikal // Classic Maya Political History: Hieroglyphic and Archaeological Evidence., Cambridge, 1991. P. 102—127.
• Grube, Nikolai and Simon Martin. Tikal and Its Neighbors // Notebook for XXIVth Maya Workshop. — Austin, 2000.
• Martin, Simon and Nikolai Grube. Chronicle of the Maya Kings and Queens:Deciphering the Dynasties of the Ancient Maya. Second edition. — London; New York, 2008.
• Martin, Simon. In Line of the Founder: A View of Dynastic Politics at Tikal // Tikal: Dynasties, Foreigners, and Affairs of State. — Santa Fe & Oxford, 2003. P. 3 — 45.
• Schele, Linda, and David Freidel. A Forest of Kings: The Untold Story of the Ancient Maya. — New York, 1990.
• Schele, Linda and Nikolai Grube. Tlaloc-Venus Warfare. Part II. The Peten Wars. 8.17.0.0.0 — 9.15.13.0.0. // Notebook for XVIIIth Maya Workshop. — Austin, 1994.
• Schele, Linda, and Peter Mathews. The Code of Kings: The Language of Seven Sacred Maya Temples and Tombs. — New York, 1998.
• Stuart, David. The «arrival of strangers»: Teotihuacan and Tollan in Classic Maya History // Mesoamerica’s Classic Heritage: From Teotihuacan to the Great Aztec Temple. — Niwot, 2000. P. 465—513
• Беляев Д. Д. Государства майя в системе международных отношений Мезоамерики Классического периода // Древние цивилизации Старого и Нового Света: Культурное своеобразие и диалог интерпретаций. — М.,2003, С. 40 — 52.
• Гуляев В. И. Забытые города майя: Проблемы искусства и архитектуры. — М., 1984.
• Стюфляев М. И. «История царств майя» — [www.indiansworld.org/ancient_maya_st.html эл.публикация], 2010.

Отрывок, характеризующий Мутульское царство

Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.