Мухаметхади Сагди

Мухаметхади Сагди
Сәғәҙиев Мөхәммәтхәҙей Ғайнан улы
Дата рождения:	25 марта 1883(1883-03-25)
Место рождения:	село Таймеево, Мурзаларская волость, Златоустовский уезд, Уфимская губерния (ныне Салаватский район Республики Башкортостан)
Дата смерти:	1933(1933)
Место смерти:	Уфа
Род деятельности:	писатель, переводчик, педагог

Сагди Мухаметхади (наст. ф.и. о. Сагдиев Мухаметхади Гайнанович, башк. Сәғәҙиев Мөхәммәтхәҙей Ғайнан улы; 1883—1933) — башкирский писатель, переводчик, педагог. Брат Абдрахмана Саади.

Биография

Сагдиев Мухаметхади Гайнанович родился 25 марта 1883 года в селе Таймеево Мурзаларской волости Златоустовского уезда Уфимской губернии, ныне Салаватского района Республики Башкортостан.

Мухаметхади Сагди сначала учился в медресе «Хусаиния» в Оренбурге, а затем закончил русско-башкирское училище в селе Дуван родного уезда Уфимской губернии.

С 1902 года по 1909 год был муллой в родном селе Таймеево, а с 1916 года и до своей смерти учительствовал и работал в системе народного образования.

Мухаметхади Сагди является автором автобиографической повести «Несчастные» («Бәхетһеҙҙәр», 1911), где показан процесс духовного возрождения национальной интеллигенции, её путь к активной борьбе за демократию и прогресс. Написанный в том же 1911 году рассказ «Последствия продажи земли» («Ер hатыуҙың ғаkибәте») раскрывает колониальную сущность земельной политики имперских властей в Башкортостане. В 1926 году перевел на башкирский язык драму испанского драматурга Лопе де Веги «Фуенте овехуна» («Һарыҡ шишмәhе»), которая в 20-х годах прошлого века ставилась на сцене Башкирского академического театра драмы.

Ссылки

• [encycl.bash-portal.ru/sagdi.htm Краткая Башкирская Энциклопедия]
• [www.webufa.ru/?event=lenta.news_view&page_id=75ae6f7c&p=news&id=f93b6e95 Сагдиев Мухаметхади Гайнанович]

Отрывок, характеризующий Мухаметхади Сагди

Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.