Муханов, Александр Ильич
Александр Ильич Муханов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб рода Мухановых</td></tr> | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 17 марта 1806 — 27 марта 1811 | ||||
| Предшественник: | Дмитрий Семёнович Шишков | |||
| Преемник: | Иван Яковлевич Бухарин | |||
| ||||
| 6 мая 1805 — 17 марта 1806 | ||||
| Предшественник: | Александр Борисович Сонцов | |||
| Преемник: | Николай Иванович Брусилов | |||
| ||||
| 5 апреля 1799 — 1801 | ||||
| Предшественник: | Дмитрий Степанович Казинский | |||
| Преемник: | Александр Андреевич Аплечеев | |||
| Рождение: | 8 января 1766 | |||
| Смерть: | 22 октября 1815 (49 лет) | |||
| Род: | Мухановы | |||
| Военная служба | ||||
| Годы службы: | 1775—1799 | |||
| Принадлежность: |  Российская империя
| |||
| Звание: | полковник | |||
Алекса́ндр Ильи́ч Муха́нов (8 января 1766 года — 22 октября 1815 года) — действительный статский советник, шталмейстер из рода Мухановых. При Павле I и Александре I служил последовательно казанским, полтавским и рязанским губернатором, но хорошей памяти в этих городах не оставил.
Биография
Родился 8 января 1766 года в семье полковника Ильи Ипатовича Муханова (1721-99) и Прасковьи Фёдоровны, урожд. Сафоновой (1727-90). Внук контр-адмирала Ипата Калиновича Муханова, одного из сподвижников Петра I. Брат Сергей Муханов — обер-шталмейстер двора императрицы Марии Фёдоровны.
Служить начал в 1775 году в Конногвардейском полку. В чине полковника перешёл на гражданскую службу. Состоял вице-губернатором в Новгороде, затем 5 апреля 1799 года в чине действительного статского советника назначен губернатором в Казань. По обвинению в злоупотреблениях был уволен с должности в ноябре 1801 года и отдан под суд. Однако в мае 1805 года вновь возвращается на службу в качестве полтавского гражданского губернатора, прослужив на этой должности всего год. 17 марта 1806 года по 27 марта 1811 года — Рязанский губернатор. В 1810 году был пожалован в шталмейстеры Высочайшего двора.
После занятия войсками Наполеона Москвы бывший губернатор и его семья удалились в поместье Савватьма Елатомского уезда Тамбовской губернии. Скончался Александр Ильич 22 октября 1815 года. Похоронен в Москве в Новодевичьем монастыре.
Рязанский губернатор
Время губернаторства А.И. Муханова не сильно отразилось в истории Рязанской губернии. Александр Ильич по натуре являлся барином, не утруждавшим себя работой, которую он поручал подчинённым. Значительную часть рабочего времени он проводил в столице и других городах, бывая в Рязани лишь изредка. Такое отношение к обязанностям прощалось благодаря поддержке брата — обершталмейстера императрицы Марии Фёдоровны, матери императора Александра I.
Особое внимание губернатор уделял лишь тем делам, которые интересовали его лично.
В 1806 году по Высочайшему повелению княгине Трубецкой выделили ссуду из государственной казны на строительство в селе Федоркино (ныне Гришино) Рязанской губернии стального завода, который стал производить «стальные ножи, вилки, лекарственные, слесарные, математические и столярные инструменты, ножницы, бритвы и конские приборы» и являлся «весьма полезным и к поддержанию нужным».
В 1807 году губернатор принял решение о создании на берегу Трубежа, напротив присутственных мест публичного сада. После получения разрешения императора была разбита аллея, посажены деревья, но на этом работы были остановлены. Только через несколько лет последующие губернаторы сумели их завершить.
Видную деятельность в Рязани во время губернаторства Муханова играл надворный советник и кавалер Пётр Алексеевич Мальшин. В 1807 году на его средства началось строительство каменного Скорбященского храма на территории одноимённого кладбища, а в 1808 году - на капитал в 15000 рублей была выстроена каменная двухэтажная мужская богадельня.
В 1808 году губернскими и уездными властями была проведена большая работа по составлению самой подробной из всех существовавших до этого карты Рязанской губернии, предназначавшейся прежде всего для расквартирования воинских частей.
Награды
- Орден Святого Иоанна Иерусалимского
- Орден Святой Анны II степени
- Орден Святой Анны I степени
Семья
Муханов состоял в браке с Натальей Александровной Саблуковой (1779—1855), дочерью сенатора А. А. Саблукова. Шестеро детей:
- Павел (1797—1871) — историк.
- Пётр (1799—1854) — декабрист.
- Екатерина (1800—1876) — замужем за А. А. Альфонским, ректором Московского университета.
- Елизавета (1803—1836) — замужем за князем В. М. Шаховским, братом жены декабриста А. Н. Муравьёва.
- Михаил (1808—1815).
- Николай (1814—1815).
Напишите отзыв о статье "Муханов, Александр Ильич"
Литература
- Акульшин П.В., Димперман Л.В., Мельник А.Н. и др. История Рязанской власти: руководители Рязанского края (1778-2008) — Рязань: Рязанская областная типография, 2008 — c.24-29 ISBN 978-591255-012-6
Ссылки
- [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/86990/Муханов Большая биографическая энциклопедия. 2009]
Отрывок, характеризующий Муханов, Александр Ильич
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
