Муция Терция
| Муция Терция | |
| лат. Mucia Tertia | |
| Дата рождения: |
около 95 до н. э. |
|---|---|
| Дата смерти: |
после 31 до н. э. |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруг: |
1. Гай Марий |
| Дети: |
1. Гней Помпей Магн |
Муция Терция (лат. Mucia Tertia, около 95 — после 31 до н. э.) — дочь Квинта Муция Сцеволы и Целии[1][2].
Первым мужем был Гай Марий, погибший в 82 году.
В 78 году до н. э. (встречается дата 79 год до н.э) стала женой Гнея Помпея Великого, имела от него дочь Помпею и двух сыновей: Гнея и Секста. В конце 62 года до н. э. получила развод из-за супружеской неверности, возможно, в том числе и с Гаем Юлием Цезарем[3][4][5][6].
Третий раз вышла замуж около 60 года до н. э. — за Марка Эмилия Скавра, имела от него сына Марка[1][7][8]. В этом же году была посредницей в конфликте между Цицероном и своими братьями[9].
В 39 году до н. э. на Сицилии принимала участие в переговорах своего сына Секста Помпея Магна с триумвирами[10][11][12].
Муция Терция пользовалась уважением Октавиана Августа и имела на него влияние, благодаря чему он помиловал её сына Марка Эмилия Скавра, взятого в плен в сражении при Акциуме[7][8].
Напишите отзыв о статье "Муция Терция"
Примечания
Ссылки
- [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=56 Муция Терция] (рус.). — биография на сайте [ancientrome.ru ancientrome.ru].
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0002.001/1127?rgn=full+text;view=image Муция Терция] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
Отрывок, характеризующий Муция Терция
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
