Мушерон, Фредерик де

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фредерик де Мушерон (старший)
нидерл. Frederik de Moucheron
Дата рождения:

1633(1633)

Место рождения:

Эмден

Дата смерти:

2 января 1686(1686-01-02)

Место смерти:

Амстердам

Страна:

Республика Соединённых провинций

Жанр:

пейзаж

Влияние:

Ян Асселин

Фредерик де Мушерон, известный как Старший (нидерл. Frederik de Moucheron; 10 мая 1633 год, Эмден — 2 января 1686 года, Амстердам) — голландский художник-пейзажист так называемого «Золотого века» в Нидерландах.

Ученик Яна Асселина (1610-52), обучавшийся затем во Франции и после трудившийся на своей родине, в Амстердаме.

Отец пейзажистов Изака де Мушерона и Фредерика де Мушерона Младшего, которого Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона называет "незначительным" по сравнению с отцом и братом.



Творчество

Его картины, изображающие южные, преимущественно гористые местности и отличающиеся широким декоративным исполнением, коричневатые по общему тону, в которых он с особенной любовью воспроизводил эффекты солнечного заката и серых облаков, иногда напоминают пейзажи Я. Бота (1618—52), но уступают им в мастерстве техники и в силе красок.

Произведения этого художника представлены во многих европейских картинных галереях, например, в Санкт-Петербурге (на начало XIX века там находились 6 его картин) и в Дрезденской галерее.

См. также

Напишите отзыв о статье "Мушерон, Фредерик де"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Мушерон, Фредерик де

В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.