Муэдзи́н (араб. مؤذن, произн. как «муэззин»), муаззин[1], муэззи́н[2], азанчи́[2], муна́ди[2], биля́л[2] — в исламе служитель мечети, призывающий мусульман на обязательную молитву (намаз).[1][2]
История
Глагол азана в переводе с арабского означает «кричать на публике». По мнению историков, ещё до появления ислама в арабских племенах существовал обычай издавать особый крик, например, для сбора членов племени на военный совет. Человека, которому поручалось зазывать людей, называли мунади или муаззин[3].
Традиция призыва на молитву (азан) возникла либо до переселения пророка Мухаммеда в Медину (хиджра), либо через два года после переселения. Ритуал азана введен по аналогии с колокольным звоном у христиан и звуком трубы у иудеев. Первым муэдзином был абиссинец Билял ибн Рабах, обладавший голосом необычайной силы, который был слыша по всей Медине[4]. Эту обязанность возложил на него пророк Мухаммад. Помимо него, одним из первых муэдзинов был и Абдуллах ибн Умм Мактум[5].
Сначала он зазывал людей на молитву на улицах, и лишь спустя некоторое время для этого стали использовать самую высокую точку в городе. Существовали и региональные способы призыва: в Индонезии в ряде мечетей начало молитвы анонсируется звуками гонга (влияние буддизма), в Фесе (Марокко) на минарете укрепляли знамя, а в темное время — зажигали лампу[3].
В настоящее время в некоторых странах азан записывается на магнитофон и транслируется с помощью громкоговорящей аппаратуры работающей по таймеру[6].
Обязанности муэдзина
С самого начала муэдзин рассматривался как помощник имама мечети. Второй Праведный халиф Умар ибн аль-Хаттаб (634—644) отправил в помощь наместнику Куфы человека в качестве «муэдзина и визиря». Во времена Умара выработался ритуал, когда муэдзин сначала призывал мусульман на улице, а затем отправлялся к правителю, приветствовал его и приглашал на молитву (намаз). Вернувшись в мечеть, муэдзин объявлял о начале намаза[3].
При омейядском халифе Абд аль-Малике (685—705) в мечетях стали появляться минареты, а азан стали осуществлять непосредственно с балкона минарета. По сообщениям арабского путешественника Ибн Баттуты (1304—1377), в обязанности муэдзина Хорезма входило выгонять мусульман из своих домов на молитву[3].
Муэдзином должен быть совершеннолетний мусульманин (хотя допускаются и несовершеннолетние мальчики), который находится в здравом уме. Нежелательно (макрух) распевание азана:
- в состоянии ритуальной нечистоты (джунуб);
- в нетрезвом состоянии;
- женщиной;
- человеком, совершающим большие грехи (кабаир)[5].
Муэдзин должен был обладать мощным, но приятным голосом[3]. Они распевают азан в особой мелодичной форме[5]. Детей, которые обнаруживали способности к пению, обучали мелодичному произнесению слов азана. Функции муэдзина могли переходить по наследству. Иногда муэдзинами назначали слепых мальчиков, которые, поднимаясь на минарет, не могли видеть того, что происходит во дворах и домах жителей и, в частности, женщин[3]. Большинство исламских богословов считают, что муэдзин может получать материальное вознаграждение за свою работу, если является нуждающимся[5].
Кроме азана, муэдзины стали исполнять специальные славословия. Иногда в обязанности муэдзина входила проверка правильности киблы (направления на молитву) при строительстве мечети, а также расчёт времени намаза[3].
Напишите отзыв о статье "Муэдзин"
Примечания
- ↑ 1 2 Ньюби, 2007, с. 192.
- ↑ 1 2 3 4 5 Гогиберидзе, 2009, с. 161.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Кругосвет.
- ↑ Ньюби, 2007, с. 33, 66, 192.
- ↑ 1 2 3 4 Али-заде, А. А., 2007.
- ↑ Ньюби, 2007, с. 34.
Литература
- на русском языке
- Али-заде, А. А. Муэдзин : [[web.archive.org/web/20111001002751/slovar-islam.ru/books/M.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
- Гогиберидзе Г. М. Исламский толковый словарь. — Ростов н/Д: Феникс, 2009. — 266 с. — (Словари). — 3000 экз. — ISBN 978-5-222-15934-7.
- Ньюби Г. Краткая энциклопедия ислама = A Concise Encyclopedia of Islam / Пер. с англ.. — М.: Фаир-пресс, 2007. — 384 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-8183-1080-0.
- на других языках
- [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-islam-2/adhan-SIM_0302 Ad̲hān] / Juynboll, Th.W. // Encyclopaedia of Islam. 2 ed. — Leiden : E. J. Brill, 1960—2005.</span> (платн.)
Ссылки
- Бибикова О. П. [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/religiya/MUEDZIN.html Муэдзин] // Энциклопедия «Кругосвет».
|
---|
| Богословы | |
---|
| Правоведы | |
---|
| Шиитские титулы | |
---|
| Суфийские ранги | </div> | <tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background-color:#ABE0A4; text-align: center;">Прочие</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;align="center""></td></tr></table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий МуэдзинПочти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
|