Мхаргрдзели
Мхаргрдзе́ли или Мхаргрдзе́ли-Закарян́ы [1] (дословно — Долгорукие, груз. მხარგრძელი, арм. Զաքարեան или Երկայնաբազուկ) , — армянский княжеский род в Грузии и Армении[2][3][4][1] . Ответвление династии Карен-Пехлевидов, одного из семи великих домов Ирана, считающейся частью дома Аршакидов.
Принятие имени Мхаргрдзели (Долгорукие) — память о предке Артаксерксе I Долгоруком. Армянские князья Лори/Ташира, Ани, Двин, Гегаркуник, Амберд (ответвления 1187—1358) принадлежат этой династии. Наименование всей ветви Закарянов восходит к князю Захарии (род. 1150). Ответвление династии Мхаргрдзели-Аргуташвили происходит от князя Аргута (ум. 1506). Ответвление Павленишвили — по одной версии от наименования замка Павнели (Павниси), по другой — от князя Палвени Мхаргрдзели (1244).[5]
Помимо основной версии, представленной выше существуют ряд других версий происхождения рода Мхаргрдзели. Судя по надписям, оставленными ими в Санаине и Амберде, сами Закаряны считали себя потомками царских родов Багратуни и Арцруни.
Род Мхаргрдзели дал Грузии и Армении многих великих политических и военных деятелей. Ответвлением рода Закарянов является армянский княжеский род Ваграмянов, правителей княжества Гаг (в северной Армении), бывшей в вассальной зависимости сначала от армянского Ташир-Дзорагетского царства, затем от Грузинского царства. Основателем армянского княжеского рода Ваграмянов-Гагеци был князь Ваграм I - дядя Закаре и Иване.
Мхаргрдзели в разные времена занимали в Грузии посты военачальников, казначеев. Их семья была наиболее приближенной к грузинским царям.
Один из ярких представителей Мхаргрдзели — Закаре, военачальник царицы Тамар. Само наименование получено ещё до 1160 год, а когда отец Закаре — служил грузинскому царю Георгию (отец царицы Тамар). Отец его, Саргис Мхаргрдзели, впервые упоминиется в истории, когда царь Георгий ставит его своим представителем в освобожденный грузинами от сарацин город Ани.
Упоминания Мхаргрдзели в истории:
1196 — Полководец Иване Мхаргрдзели разбил селджуков в армянской провинции Гегаркуник[6].
1202 — в битве при Басенe/Басиани грузины одержали блестящую победу над многочисленным врагом. В бою прославили себя Шалва Ахалцихели, Закария и Иванэ Мхаргрдзели.
1203 — Грузинские войска под командованием Закарии Мхаргрдзели проиграли битву войскам Хлата и Ерзрума. Закария был убит в бою. 1245 — Алашкертская битва. Грузины под водительством Шахиншаха Мхаргрдзели разбили турок .
Напишите отзыв о статье "Мхаргрдзели"
Примечания
- ↑ 1 2 АСЭ, հ. 4, էջ. 421, 1978
- ↑ Cyril Toumanoff. Armenia and Georgia // The Cambridge Medieval History. — Cambridge, 1966. — Т. IV: The Byzantine Empire, part I chapter XIV. — С. 593—637.:
Later, in the twelfth and thirteenth centuries, the Armenian house of the Zachariads (Mkhargrdzeli) ruled in northern Armenia at Ani, Lor'i, Kars, and Dvin under the Georgian aegis.
- ↑ Ташир-Дзорагетское царство — статья из Большой советской энциклопедии (3 издание).
- ↑ Всемирная история. Энциклопедия. Глава XXXIII. 2. — М.: 1957 Т. 3.:
В царствование Тамары (1184—1213) были освобождены города Ани, Карс, Двин и весь север Армении, после чего там образовались вассальные владения армянских князей Захаридов, получивших название по имени одного из них, Захарии, выдающегося полководца, который находился на службе у грузинского царя и занимал высокий пост главнокомандующего Грузинского царства.
- ↑ (Информация взята из книги Cyrille Toumanoff «Les maisons princieres Georgiennes de l’Empire de Russie», Rome, 1983).
- ↑ Джорджадзе И. И. История военного искусства Грузии. — Мецниереба, 1989. — С. 111.
В 1196 году, посредством очередных военных походов грузинской армии в Армению, от турок была освобождена вся область Гелакуни (оз. Севан) и занята крепость Амберда; в 1201 гду — очищена Биджни.
Ссылки
- [kurd-orthodox.com/index.php?option=com_content&view=article&id=1227&Itemid=640&lang=ru|Упоминания Мхаргрдзели в статье о Царице Тамар]
Отрывок, характеризующий Мхаргрдзели
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.