Мхедриони

Мхедриони
Годы существования	1989 — 1995
Страна	Грузия Грузия
Тип	Корпус спасателей (в 1993—1995 годах)
Численность	Не более 2 тысяч
Покровитель	Святой Георгий
Снаряжение	Гражданская одежда (джинсы, свитера, пиджаки, тёмные очки), пехотное оружие советского производства
Участие в	Гражданская война в Грузии Грузино-абхазская война
Знаки отличия	Флаг Эмблема
Командиры
Известные командиры	Д. К. Иоселиани

Мхедриони (груз. მხედრიონი, букв. «всадники», более близкий по смыслу перевод — «рыцари») — грузинская военизированная националистическая организация, основанная Джабой Иоселиани в 1989 году. Члены организации, которые считали себя наследниками средневековых грузинских «партизанских» отрядов, боровшихся против персидской и турецкой оккупации, давали присягу защищать грузинский народ, Грузинскую Православную Церковь и землю Грузии и носили медальоны с изображением святого Георгия на одной стороне и своим именем и группой крови на другой. Узнавали их по своеобразной «форме» — джинсам, свитерам и пиджакам, а также темным очкам, которые они не снимали даже в помещении.

Организация сыграла решающую роль в свержении Гамсахурдия и приходе к власти Эдуарда Шеварнадзе. Принимала активное участие в грузино-абхазском конфликте. Официально зарегистрированы Постановлением Совета министров Грузии от 3 сентября 1993 как Корпус спасателей. Официально в штатах организации числилось не более 2 тыс. человек, в обязанности которых входило поддержание порядка в населенных пунктах, оказание помощи гражданам в случае чрезвычайных происшествий и природных катаклизмов. После 1994 влияние Мхедриони на политику Грузии ослабло.

В начале 1995 г. Шеварднадзе обвинил «Мхедриони» в том, что организация вовлечена в организованную преступность, и распорядился разоружить её. После неудавшегося покушения на его жизнь (29 августа 1995 г.) он обвинил в его подготовке теневую коалицию мафиозных сил, в которую, по его словам, входил Иоселиани; «Мхедриони» также были обвинены в других актах политического насилия. Организация была объявлена вне закона, а Иоселиани заключен в тюрьму.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Мхедриони

– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.