Мыза Лауласмаа
| Мыза | |
Лауласмаа
Laulasmaa mõis | |
| Страна | Эстония |
| Деревня | Лауласмаа |
| Тип здания | усадьба |
| Основатель | Анна Барбара фон Шаренберг |
| Дата основания | 1787 год |
Мыза Лауласмаа (эст. Laulasmaa mõis, нем. Laulasma) — бывшее дворянское поместье находящееся на севере Эстонии в волости Кейла уезда Харьюмаа.
Содержание
Истрория
Мыза Лауласма отделили от земель соседней мызы Леетсе в 1787 году. Первой владелицей мызы была Анна Барбара фон Шаренберг.
Позже мыза поменяла множество владельцев — ими были семьи «Ziliacus», «Hoppener», «von Rosen», «von Uexküll», «von Mohrenschildt» а также «von Fersen».
Архитектура
По всей вероятности вскоре после основания появилось скромное деревянное главное здание мызы, отличительной чертой которой была большая дымовая труба в центре.
Поместье
Дополнительных построек у мызы было мало и они были маленькие и скромные.
До наших дней от мызы осталось лишь несколько парковых деревьев и часть ограды. Окрестности сердца мызы на сегодня поделены между несколькими дачными участками.
Приход
Согласно историческому административному делению, мыза Хумала относится к Кейласкому приходу (эст. Keila kihelkond).
См. также
Напишите отзыв о статье "Мыза Лауласмаа"
Ссылки
- [www.mois.ee/harju/laulasmaa.shtml]
Отрывок, характеризующий Мыза Лауласмаа
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
