Мыза Пурила

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Мыза Пурила (эст. Purila mõis, нем. Purgel) — бывшая мыза в кихельконде Юуру в Харьюмаа. В настоящее время находится в волости Рапла в Рапламаа.

Приблизительно в 1500 году владелец земель Пурила Арнд Ханс Юнге (Arnd Hans Junge) продал свои владения монастырю Святой Биргитты в Пирита. В письменных источниках мыза Пурила (Purgel) впервые упоминается в 1513 году как монастырская мыза.

В 1611 году владельцем мызы был Михаэль фон Энгельгардт (Michael von Engelhardt). В 1739 году мыза Пурила стала русской царской мызой. В конце 18 века мыза перешла во владение к Фридриху фон Хелфриху (Friedrich von Helffreich). Именно при нём в 1810 году построили нынешний господский дом.

В 1900 году мыза перешла во владение к роду Мэйделл (Maydell) и оставалась собственностью Фридриха фон Мэйделл (Friedrich von Maydell) до отчуждения земель в 1919 году. После отчуждения мызы главное здание сдали в аренду Обществу разведения скота (Maakarja Kasvatuse selts), которое создало в Пурила школу скотоводства.

После Второй мировой войны владельцем здания и парка стал 8-й стрелковый корпус. В 1953–1957 годах на мызе находилось подсобное хозяйство Совета министров Эстонской ССР, а затем в здании мызы находилось правление совхоза.



Фотографии

Напишите отзыв о статье "Мыза Пурила"

Ссылки

  • [sites.google.com/site/hagudiraamatukogu/purila-kuela-ja-moisa-ajalugu История деревни и мызы Пурила]
  • [www.mois.ee/harju/purila.shtml Портал мыз: мыза Пурила]
  • [register.muinas.ee/?menuID=monument&action=view&id=15346 Мыза Пурила в регистре памятников культуры]
  • [www.eha.ee/kinnistud/kinnistud.php?module=65&op=3&kid=16600&ringkond=Tallinn-Haapsalu+KA%3A+M%F5isad EHA: Владельцы мызы Пурила]

Литература

  • Maa, kus jookseb mett ja piima. Meie Maa, 10 июля 1936, №76, стр. 2.
К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Мыза Пурила

Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.