Мытищинский водопровод

Водопровод
Мытищинский водопровод
Ростокинский акведук — символ Мытищинского-Московского водопровода
Страна	Россия
Автор проекта	Ф. В. Бауэр, Н. И. Яниш, А. И. Дельвиг, Н. П. Зимин, В. Г. Шухов
Строитель	Ф. В. Бауэр
Основатель	Ф. В. Бауэр
Первое упоминание	1779
Дата основания	1779
Строительство	1779—1804 годы
Дата упразднения	1962
Состояние	Сохранились участки галереи, несколько фонтанов, Ростокинский акведук
Сайт	[vodokonal.narod.ru/index.htm Официальный сайт]

Мыти́щинский водопрово́д (также Мытищинский-Московский водопровод, Екатерининский водопровод) — первый в Москве и в России водопровод, проведённый из пределов г. Мытищи в Москву в 1779—1804 годах.

История

На протяжении веков река Москва являлась основным источником снабжения водой жителей столицы России. После развития мануфактурной промышленности в XVIII веке сточные воды фабрик стали загрязнять воду в реке, и для использования в пищу она была уже не годна. А бочка воды в центре города стоила 50 копеек, что являлось по тем временам высокой ценой.

28 июля 1779 года от императрицы Екатерины II последовал указ генералу-поручику Ф. В. Бауэру произвести изыскания и приступить к сооружению в Москве водопровода. Бауэр исследовал окрестные ключи Москвы и пришёл к выводу, что наибольшее количество воды можно получить в верховьях Яузы, недалеко от села Большие Мытищи.

На строительство водопровода казной первоначально отпускалась сумма в 1 500 000 рублей. Командующему Московским воинским гарнизоном князю М. Н. Волконскому надлежало ежедневно выделять на строительные работы до 400 солдат; при этом рядовым солдатам и капралам платили по 10 копеек, а унтер-офицерам по 15 копеек.

Воплощение своего проекта в жизнь Бауэру увидеть так и не удалось, в 1783 году он умер. Дальнейшее руководство строительством перешло к инженеру Герарду. В связи с Русско-Турецкой войной в 1787 году работы приостановились на 11 лет, затем понадобилось ещё 7 лет на завершение стройки.

28 октября 1804 года мытищинская вода пришла, наконец, в Москву; состоялось торжественное открытие водопровода. Даже журнал «Вестник Европы» сообщал об этом событии в декабре этого же года.

Техническое устройство Екатерининского водопровода

Мытищи находятся на более высоких отметках от уровня моря, чем Москва, что и учёл Бауэр, проектируя водопровод как самотёчный. На всём протяжении кирпичной галереи к Москве (20 вёрст) постепенно шло её понижение.

Водопроводная галерея была сложена из кирпича, достигала в высоту и ширину одного метра. При её строительстве допустили ошибку: она укладывалась на деревянные лежни. Бауэр полагал, что дерево, находясь в воде, не будет гнить. Но он в этом просчитался, так как с водой соприкасалась лишь одна сторона балок, поэтому они и начали загнивать и оседали. Это вызывало трещины в галерее и вскоре потребовало значительных ремонтных работ.

Акведуки

Если по пути галереи встречались речки, то через них перебрасывали кирпичные акведуки разной величины. В первом Екатерининском водопроводе было 5 акведуков:

Местонахождение	Река	Состояние
Ярославское шоссе (Мытищи)	река Яуза	Разрушен в 2006—2008 годах при расширении Ярославского шоссе и строительства авторазвязки
улица Клубная (Мытищи)	Природный ручей	Обрушился в 1910-х. Вследствие обрушения образовалась дамба, ручей превратился в пруд.
улица Пролетарская (Мытищи)	Природный ручей или пруд	Обрушился в 1910-х.
район Джамгаровского пруда	река Ичка	Разрушен, остались следы трассы водопровода с северной стороны.
Ростокинский акведук	река Яуза	сохранился
Ракетный бульвар	река Копытовка	засыпан (?)

Трасса водопровода

От ключевых бассейнов близ Больших Мытищ вода отводилась к кирпичной галерее. Через каждые 200 м на ней были устроены смотровые колодцы, чтобы можно было следить за её исправностью и чистить. Галерея шла через все Мытищи по левому берегу Яузы, пересекала реку Ичку и Яузу в районе Ростокино, проходила через Сокольники и Каланчёвскую площадь, и заканчивалась на Трубной площади, где имелся водоразборный фонтан. Также фонтаны располагались на Сухаревской и Каланчёвской площадях. В Больших Мытищах была установлена водоразборная чаша.

Второй водопровод

Со временем до Москвы стало доходить только 236 куб. м. воды из 4300. А в 1823 году галерея под Сокольниками обрушилась. Но немного воды в Москву всё же поступало, но уже из сокольнических ключей.

В 1826 году по указанию Николая I инженер Н. И. Яниш составил новый проект водопровода, в котором предусматривалось использовать старую галерею. Мытищинские источники переустроили, галерею отремонтировали, а в селе Алексеевском возвели водоподъёмную станцию, оборудовав её двумя 24-сильными паровыми насосами. Из неё вода подавалась по чугунному водоводу в специально устроенный резервуар Сухаревой башни. Отсюда вода подводилась к пяти фонтанам: на Сухаревской («Шереметевский» фонтан), Лубянской («Никольский» фонтан), Театральной («Петровский» фонтан), Манежной («Воскресенский» фонтан) и Варварской («Варварский» фонтан) площадях. От «Шереметевского» фонтана имелся отвод в Сандуновские бани, от «Петровского» — в долговую тюрьму «Яма» и в бани купца Челышева, от «Никольского» — в три водоёма на территории Китай-города, от «Воскресенского» — в Большой Кремлёвский дворец, а от «Варварского» — в Императорский Воспитательный дом. Имелся ещё малый фонтан в виде львиной морды, встроенный в стену Дома московского купеческого общества.

Принимал участие в перестройке водопровода инженер Андрей Иванович Дельвиг, двоюродный брат друга А. С. Пушкина. В то время водопровод находился в ведении Министерства путей сообщения, куда Дельвига назначили на работу в 1832 году. Он стал автором проекта водоснабжения Воспитательного дома и перестройки Громового ключа.

Фонтаны

Фонтаны московского водопровода были художественно оформлены И. П. Витали.

«Шереметевский» фонтан был установлен в сентябре 1831 года перед зданием Шереметевского странноприимного дома. Это был единственный московский фонтан, выполненный из чугуна; был покрыт краской «под бронзу», почему и считался сделанным из бронзы. Доставлял 35 тысяч вёдер воды в сутки.

«Никольский» фонтан Витали оформлял в течение 1829—1835 годов. Четыре фигуры мальчиков, олицетворявших русские реки Волгу, Днепр, Дон и Неву, поддерживали большую чашу из красного гранита. Кроме того, малую чашу поддерживала группа из трёх бронзовых орлов — эта часть фонтана ныне утрачена. Фонтан доставлял 26, 5 тысяч вёдер воды в сутки и был излюбленным местом московских водовозов, причём для бочек винного откупа был отведён особый кран. Рядом с Никольскими воротами Китай-города на Лубянской площади фонтан простоял до её реконструкции в 1935 году и был перенесён к зданию Президиума Академии наук СССР (Ленинский проспект, 14).

«Петровский» фонтан был сооружён Витали на бывшей Петровской площади (ныне — Театральная) в 1835 году. На высоком цоколе с маскаронами-водомётами была помещена группа чугунных амуров (Трагедия, Комедия, Поэзия, Музыка). Фонтан доставлял 17 тысяч вёдер воды в сутки. некоторое время не работал, но был восстановлен в 1995 году.

«Воскресенский» фонтан предполагалось украсить тремя бронзовыми ангелами, затем (1835) — фигурой архангела Михаила на мотив библейского «Чуда архистратига Михаила», но в 1838 году было принято предложение московского генерал-губернатора князя Д. В. Голицына об украшении фонтана фигурой «отрока, бросившегося в Днепр под Киевом в 968 году, когда Печенеги осаждали сей город», от которого отказались в 1847 году. В результате фонтан остался без украшения. Он доставлял 21,5 тысячи вёдер воды в сутки.

«Варварский» фонтан, доставлявший 22,5 тысячи вёдер воды в сутки, также оформлялся И. П. Витали; его снаружи окружали два ряда чугунных ступеней; в середине чугунного круглого бассейна находился фигурный пьедестал с тремя изливавшими воду рожками.

Реконструкция

В 1849 году генерал‑губернатор Москвы граф А. А. Закревский поручил директору московских водопроводов П. С. Максимову произвести реконструкцию Мытищинского водопровода, который однако предложил использовать москворецкую воду; в результаты постройки водоподъёмного здания у Бабьегородской плотины в ряд фонтанов (на Трубной, Арбатской, Тверской площадях) была направлена вода из Москвы-реки. Однако по сравнению с мытищинской эта вода оказалась плохого качества, так что в 1853 году была начата реконструкция по проекту А. И. Дельвига мытищинского водопровода: старые паровые водопдъёмные машины были заменены на более мощные, был устроен второй резервуар на Сухаревой башне. После реконструкции производительность водопровода возросла в 2,5 раза и с 1 ноября 1858 года в существовавшие и во вновь построенные (по типовому проекту) фонтаны вновь стали наполняться мытищинской водой.

Третий водопровод

В 1885 году обсуждался проект инженера Н. П. Зимина о прокладывании новой трассы Мытищинского водопровода. В 1887 году ещё один проект был разработан в технической конторе А. Бари, участие в котором принимал Владимир Шухов. На прежних мытищинских водозаборах вместо деревянных колодцев пробурили трубчатые (теперь их стало 50), а в машинном здании станции установили насосы и котлы отечественного производства. Водопровод теперь состоял из труб большого диаметра. Он был введён в строй в 1892 году и стал давать 43 000 м³ воды в сутки. Особой достопримечательностью водопровода стали Крестовские башни (арх. Максим Геппенер, снесены в 1940), они стояли у Крестовской заставы, где начиналось Ярославское шоссе.

К началу XX века были ликвидированы водоразборные фонтаны — остались только два: «Никольский» и «Петровский».

В 1924 году мытищинская насосная станция была электрифицирована: каждый из двух электронасосов качал в сутки 2 100 000 вёдер воды.

Водопровод до и после войны

В 1937 году вместе со строительством канала Волга-Москва был построен Акуловский гидротехнический узел, который также обеспечивал Москву водой. Но и мытищинский водопровод, уже к тому времени немного устаревший, тоже понемногу подавал воду в столицу.

В годы Великой Отечественной войны Мытищинская Водоподъёмная станция, неоднократно подвергавшаяся бомбардировкам вражеской авиации, продолжала подавать воду в Москву и на Калининградский артиллерийский завод.

Мытищинский водопровод в разные годы обслуживал города Реутов, Лобня, Долгопрудный. С ростом этих городов создавались и развивались самостоятельные службы «Водоканала». В Москву мытищинская вода подавалась до 1962 года.

Современное состояние

Мытищинский Екатерининский водопровод уже давно многими забыт, по нему не идёт вода, кое-где раскопаны участки галереи. Большинство мытищинских ключей иссякло, однако некоторые из них сейчас продолжают работать по назначению. Лишь Ростокинский акведук и несколько сохранившихся водоразборных фонтанов напоминают о своеобразном «памятнике» Екатерине II. Почтовые карточки с изображениями фонтанов, акведуков и станций водопровода выставляются в Мытищинском историко-художественном музее, а также в Музее воды в Москве.

«Водоканал» обеспечивает водой не только город Мытищи, но и Мытищинский район. Услугами водоснабжения и канализации пользуются около 180 тыс. человек и более 1300 предприятий и организаций. Объём подаваемой воды составляет более 80 тыс. м³/сут. Протяжённость только водопроводных сетей превышает 270 км.

В структуре «Водоканала» находятся службы водопроводных и канализационных сетей и сооружений, производственно-технический отдел, химико-бактериологическая лаборатория питьевой воды, а также специальный участок по обслуживанию сельских населённых пунктов. В хозяйстве предприятия действуют 40 артезианских скважин, 20 водозаборных узлов, 43 станции подкачек, 11 канализационных насосных станций (при протяжённости сети 226 км), 3 очистных сооружения и станция биологической очистки сточных вод.

См. также

• История московского водопровода
• Музей воды (Москва)

Литература

• Ю. А. Князев «Прошлое земли мытищинской. Селения. События. Судьбы.»
• М. А. Клычникова, Г. Ф. Мелентьев «Мытищи и окрестности. Мытищинская волость на рубеже XIX—XX веков»
• Н. П. Зимин. [books.google.com/books?id=t-wNAAAAYAAJ Описание сооружений Мытищинского водопровода: строительный период, 1897—1906 годов]. Издание Московской Городской Думы, 1908.
• [library6.com/index.php/library6/item/308990 Краткое описание московских городских водопроводов. 1913 г.]. — М., 1913. — 130 с. Издание с подробными иллюстрациями.

Ссылки

• [vodokonal.narod.ru/index.htm Сайт, посвящённый Мытищинскому водопроводу]
• [www.mytyshi.ru/raznoe/80let/1-05.php Мытищинский муниципальный район. Мытищинский-Московский водопровод]
• [geppener.ru/московский-водопровод История строительства Мытищинской и Москворецкой систем московского водопровода.]
• [alex-avr2.livejournal.com/95935.html Московский водопроводъ]. Проверено 26 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gujerm3S Архивировано из первоисточника 27 мая 2013].

Отрывок, характеризующий Мытищинский водопровод

«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.